Взлеты и падения государств. Силы перемен в посткризисном мире - Ручир Шарма Страница 20

Наименее благоприятные периоды наступают, когда почивший на лаврах лидер стремится удержать власть, раздавая щедрые государственные подачки могучим союзникам и лояльному населению. Времена подъема располагают даже искренних реформаторов к самонадеянности и стремлению подольше удерживать власть. Поэтому следите за лидерами, чрезмерно задержавшимися на своем посту. Их наличие предвещает поворот к худшему. В самом деле, многие массовые политические протесты, разгоревшиеся после кризиса 2008 года от Турции до Бразилии и по всему арабскому миру, были, по сути, бунтом против засидевшегося лидера.

Жизненный круговорот происходит во всех странах, но не всегда с одинаковой скоростью. В более бедных странах развивающегося мира рост намного менее устойчив и предсказуем, чем в богатых странах развитого мира, причем для него характерны резкие подъемы и продолжительные спады. Спады в развивающихся странах зачастую имеют такой размах, что могут полностью или почти полностью уничтожить все, достигнутое во время подъема, ограничивая общий прогресс страны. Многие страны неоднократно откатывались назад. Пятикратный рост среднего дохода в России в период 2000–2010 годов впечатлял, однако при этом подушевой доход всего лишь вернулся к значениям 1990 года после резкого падения в ходе банковских кризисов 1990-х. Сегодня падение возобновилось. В 2014 году, когда после падения цен на нефть путинскую Россию поразил новый кризис, среднедушевой доход страны снова упал с достигнутого в 2008 году максимума в двенадцать тысяч долларов до восьми тысяч долларов.

Так происходит жизненный круговорот: от руин одного кризиса до руин другого. В плохие времена лидеры ругают иностранцев и другие неподконтрольные им силы. Хорошие времена они охотно ставят себе в заслугу. Даже если экономика растет частично за счет глобальных сил – таких как рост мировых цен на нефть, который после 1998 года возвысил нефтяные страны вроде России, – политические лидеры склонны рассматривать значительный рост как подтверждение собственной эффективности. При поддержке своей свиты они приходят к заключению, что под руководством такого одаренного лидера экономика не может не процветать. Правительство партии Индийского национального конгресса во главе с Манмоханом Сингхом, руководившее Индией большую часть 2000-х, уверовало в превосходство Индии над другими развивающимися странами. Поверили в это и многие избиратели. Вместо того чтобы обсуждать реформы, необходимые для поддержания устойчивого роста, все сосредоточились на распределении богатств, непрерывный поток которых, как ожидалось, будет вечно порождаться экономикой, растущей со скоростью 8–9 % в год. Эта подмена была предвестником резкого замедления роста в 2010-е.

Редкие успехи и частые неудачи политических лидеров играют важнейшую роль в подъеме и падении государств, и жизненный круговорот предлагает несколько признаков, по которым можно судить о том, в каких странах в скором времени начнется период быстрого роста, а какие вот-вот исчезнут из списка растущих.

Читая газеты, постоянно натыкаешься на утверждения, что той или иной стране необходима “структурная реформа”. И эта истина вечна в том смысле, что она применима к любой стране в любой момент. Не бывает так, чтобы в стране не нужно было исправить какой-то “структурный” элемент. Иногда это относится к “микропроблемам”, связанным с работой бизнеса или правительства, иногда – к “макропроблемам”, таким как высокая инфляция, переоцененная валюта или бюджетный либо торговый дефицит. Иногда существует весьма разумный консенсус относительно того, какие меры могут быть наиболее полезны. Даже на нынешней поляризованной политической сцене США, похоже, ширится убеждение в необходимости сократить мешающие конкуренции корпоративные налоги. В более бедных странах список недостатков может быть таким длинным, что безразлично, с чего начнет новый лидер: с заключения мира с мятежниками, со строительства дорог, с выхода на международный рынок или с ареста вороватых чиновников.

Однако понять, что страна готова к трудным реформам, важнее, чем определить конкретное содержание этих реформ. Обычно готовность народа поддержать реформы зависит от того, испытывают ли люди остроту кризиса или блаженство процветания. Решающая роль настроения масс в жизненном круговороте была ярко продемонстрирована в странах от России до Индии и Бразилии во время глобального подъема 2000-х. Жители многих стран вообразили, что высокие темпы роста сохранятся вечно, и единственный вопрос, который рассматривался в контексте “реформ”, – как делить грядущее богатство. Настрой на вечный праздник бросался в глаза всем, кто приезжал в Рио, Москву или Дели, где многие свято уверовали, что их ждет процветание. Таким образом, возможность перемен интересующего нас рода – трудных реформ, способных изменить жизнь страны к лучшему, – откладывалась до очередного витка круговорота. К несчастью, всем этим странам требовался хороший кризис.

Хороший кризис повышает вероятность того, что страна с энтузиазмом воспримет перемены и новых лидеров, однако очень трудно предугадать, кто из новых лидеров окажется успешным реформатором. Это редкая порода людей, и на их пути всегда стоят бесчисленные препятствия, начиная от внутренних сил, защищающих свои интересы, и кончая встречным ветром, бушующим в глобальной экономике. Тем не менее на своем личном опыте я выработал пару правил о том, какого типа лидеры вероятнее всего сумеют превратить общую поддержку реформ в работоспособную программу преобразований. Упрощенно говоря, вероятность успешных устойчивых реформ выше при свежих лидерах, чем при засидевшихся, при лидерах – выходцах из народа, чем при высококвалифицированных технократах, при демократах, чем при диктаторах. Хотя подъем в Китае, продолжавшийся три последних десятилетия, значительно повысил репутацию определенного типа технократического и авторитарного экономического руководства, пример других стран этого не подтверждает.

Свежие лидеры

Французский президент Шарль де Голль однажды сказал: “Великий лидер – это порождение воли и исключительного периода истории”. В этом состоит базовая связь между кризисом и многообещающими новыми реформаторами. Чем серьезнее кризис, тем большее потрясение испытывает народ и тем охотнее люди поддержат свежего лидера, даже если перемены разрушат старый порядок.

Первое серьезное испытание в период послевоенного благополучия произошло в 1970-е, когда значительная часть мира почувствовала свою беззащитность перед лицом стагфляции – стагнации в экономике вкупе с высокой инфляцией, вызванной целым рядом обстоятельств, включая избыточные расходы “государств всеобщего благоденствия” и резкий рост цен на нефть, срежиссированный картелем ОПЕК и нефтедобывающими странами. Широко распространившееся ощущение развала страны подготовило народы многих стран к поддержке идеи радикальных перемен и привело к появлению провозвестников свободного рынка: Маргарет Тэтчер в Великобритании, Рональда Рейгана в США и Дэн Сяопина в Китае. Как это часто бывает в кризисный период, мрачные времена мешали заметить перспективность этих лидеров: Рейгана многие наблюдатели сначала ставили невысоко – как бывшего актера, Тэтчер не внушала доверия, будучи дочерью бакалейщика, а Дэн казался безликим членом коллективного руководства. Китай образца 1978 года был слишком потрясен недавними буйствами толпы во времена “культурной революции”, чтобы возлагать серьезные надежды на какого бы то ни было лидера.