Энни с острова принца Эдуарда - Люси Мод Монтгомери Страница 6

Однако, когда пароход вошел в бухту Шарлотта-Тауна, все изменилось к лучшем. Дождь прекратился, и в просветы между облаками начали падать на землю и воду золотые солнечные лучи. Морские волны, серые при ином освещении, вдруг окрасились в медный цвет; солнце позолотило туманы, окутавшие красные берега острова, и все теперь в природе предвещало, что, наконец, установится хорошая погода. Кроме того, Чарли здорово мутило, и он вынужден был спуститься вниз, оставив Энни и Гильберта вдвоем на палубе.

«Я даже рада тому, что у всех Слоанов – морская болезнь. Стоит им только взглянуть на воду, как их уже мутит! – безжалостно думала Энни. – Каково было бы бросать прощальный взгляд на «родные берега», если бы Чарли стоял рядом и лез со всякой сентиментальной чепухой?!»

– Ну вот, нас уже там больше нет, – сказал Гильберт, и в голосе его отсутствовали сентиментальные нотки.

– Да, и я чувствую себя так же, как байроновский Чайльд Гарольд! Только перед нами вырастают отнюдь не родные берега, – грустно заметила Энни, смахивая слезу. – Нова Скотия, вот что это, я полагаю! Родные земли для нас те, которые мы любим больше всех. И для меня это добрый старый Остров Принца Эдуарда. Даже не верится, что я прожила на нем только часть своей жизни. Те одиннадцать лет, которые прошли в иных местах, кажутся мне теперь дурным сном. Семь лет назад я впервые взошла на борт судна – в тот вечер, когда миссис Спенсер везла меня из Хоуптауна. Вспоминаю себя в том ужасном полушерстяном платье и измятой матросской бескозырке, с восторженным любопытством обозревавшую палубу и каюты. В тот ясный день красные берега острова просто горели на солнце! И вот я снова пересекаю пролив, но уже при иных обстоятельствах… О, Гильберт, надеюсь, мне понравятся Редмонд и Кингспорт, хотя… я в этом не уверена!

– К чему вы клоните, Энни?

– Я словно погружаюсь в трясину одиночества, а от тоски по дому просто едет крыша!.. Три года я мечтала уехать в Редмонд; вот я, наконец, отправилась в путь, и… горю желанием вернуться обратно! Да, ладно!.. Стоит мне как следует выплакаться, и я снова стану эдаким веселым философом в юбке!.. И я это обязательно сделаю. Слезы найдут выход, как только я окажусь в комнате, которую сниму, и буду готовиться ко сну. И тогда Энни снова станет Энни!.. Но, пока я не найду дом, где остановлюсь – не пролью ни слезинки… Интересно, а Дэви уже вышел из чулана?..

В девять часов вечера поезд прибыл в Кингспорт, и они увидели полное народа бело-голубое здание станции.

Энни бы и вовсе растерялась, не схвати ее за руку Присцилла Грант, которая прибыла в Кингспорт еще в субботу.

– Ну, наконец-то, дорогая! – воскликнула она. – Полагаю, вы устали не меньше, чем я сама, когда в субботу вечером сюда приехала!

– Усталость? Не говорите мне о ней, Присцилла! Да, я устала и выгляжу как бледная немощь. Я чувствую себя, словно какая-нибудь деревенская девчонка лет десяти! Бога ради, помогите своей бедной, одичавшей подруге найти укромное местечко, чтобы они могла прийти там в себя!

– Отправимся прямо в дом, в котором будем снимать комнаты! Экипаж уже ждет нас снаружи.

– Какое счастье, что вы со мной, Присси! Если бы вас здесь не было, я, конечно, уселась бы на чемодан и залилась горючими слезами… Как это чудесно, видеть знакомое лицо в толпе чужих!

– Уж не Гильберт ли Блиф там, Энни? Как он повзрослел за последние годы! Когда я преподавала в Кармоди, он был еще школьником, юнцом безусым! Ну а это не кто иной, как Чарли Слоан, разумеется! А вот он не изменился! При всем желании не смог бы! Он выглядит точно так же, как в детстве, и таким же и останется, когда ему стукнет восемьдесят!.. Вот так, дорогая! А дома мы будем через двадцать минут!

– Дома!.. – вздохнула Энни. – Вы имеете в виду, что мы войдем в какой-то ужасный дом и в еще более ужасную комнату с видом на грязный задний двор, комнату, которая сдается внаем?

– Да это вовсе не ужасный дом, девочка моя!.. Кстати, а вот и наш кэб. Прыгайте в него, а извозчик позаботится о вашем чемодане… Да дом, где мы остановимся, хорош во всех отношениях! Вы и сами это увидите после того, как хорошенько отоспитесь, и ваши… синюшные щечки вновь приобретут розовый цвет. Этот большой, серый, каменный дом на Сейнт-Джон-стрит полон старинной мебели. Он выдержан в одном из лучших архитектурных стилей Редмонда. В нем некогда проживал один известный господин, однако особняки на Сейнт-Джон-стрит во многом уступают современным постройкам. Они такие огромные, что хозяева пускают жильцов просто ради того, чтобы заполнить пустое пространство. Поэтому, наши хозяйки заинтересованы в том, чтобы произвести на нас впечатление. Они очень деликатны, – это я, разумеется, о хозяйках!

– И сколько же их?

– Две. Мисс Ганна Гарвей и мисс Ада Гарвей. Они обе – близнецы, и им лет по пятьдесят.

– Судьба у меня такая – все время попадать на близнецов, – улыбнулась Энни. – Где бы я ни была, уж они всегда отыщутся…

– О, так они выглядят сейчас совсем не как близнецы, дорогая! После достижения тридцатилетнего возраста они фактически перестали ими быть! Мисс Ганна Гарвей продолжала стареть, а мисс Ада – нет! Не знаю, улыбается ли когда-нибудь мисс Ганна; пока мне еще не удавалось поймать ее на этом! А вот ее сестра все время улыбается, в том-то и штука. Впрочем, они обе – милые и добрые женщины и берут двух жильцов на год, поскольку практичная мисс Ганна не желает, чтобы комнаты пустовали, а вовсе не потому, что на это их толкает нужда. Мисс Ада с субботнего вечера подчеркнула это в разговоре со мной раз семь. Мы с вами будем жить… в разных комнатах рядом с холмом! Моя комната выходит окнами на задний двор, а ваша – на старое кладбище, что по другую сторону Сейнт-Джон-стрит.

– Звучит не слишком оптимистично, – поежилась Энни. – Лучше бы мне жить в той, другой комнате, с видом на задний двор…

– Нет, нет, постойте! Вам понравится, когда вы увидите Сейнт-Джон-стрит. Это улица расположена в красивом старом районе. А кладбище такое старинное, что уже больше не функционирует. Оно стало одним из достопримечательных мест Кингспорта. Вчера у меня даже улучшилось настроение, когда я решила по нему прогуляться!.. Там высокая каменная ограда, и вокруг растут огромные деревья. Вдоль дорожек – тоже ряды исполинских деревьев! А еще везде, разумеется, старинные надгробия с полустертыми, неразборчивыми надписями. Попробуйте прочесть их, Энни, когда пойдете туда. Сейчас, само собой, там никого не хоронят. Но вот несколько лет назад был сооружен красивый мемориал в честь солдат из Нова Скотии, погибших в Крымской войне. Он стоит как раз напротив входа; вот уж где простор для воображения, как вы когда-то говорили! Ну, наконец-то несут ваш чемодан, и… мальчики, кажется, хотят сказать вам до свидания. Энни, я и в самом деле должна пожать руку Чарли Слоану? Его руки всегда такие холодные, и мне кажется, будто я притрагиваюсь к рыбине… Пусть они как-нибудь навестят нас. Мисс Ганна вполне серьезно предупредила, что мы можем приглашать молодых джентльменов два раза в неделю по вечерам, и, естественно, в «цивилизованные» часы. А мисс Ада добавила, улыбаясь, чтобы мы следили, чтобы они ненароком не уселись на ее красивые подушки. Я пообещала, что мы проследим. Но кто его знает, где им еще садиться, поскольку подушки там абсолютно везде! Разве что им придется сидеть на полу… А еще у мисс Ады на пианино – такая милая баттенбургская вещица…