Загогулина - Марина Москвина

У меня родители все время в командировке. Так редко видимся! Мама журналистка — я ее хоть по радио слышу. То из шахты какой-нибудь из Донбасса, то из колхоза или с Кавказских гор.

А папа совсем пропадает. На каких-то, как говорит бабушка, «композиумах».

А тут бабушка уехала пожить к своей сестре бабе Марусе в Киев, так меня вообще одну оставили. На четыре дня!

Сидим с Чипсом (Чипс — это пудель) — что хочешь, то и делай! Вдруг звонит Нунка. Это моя старая подруга Нунэ Милитосян.

Я говорю:

— Давай ко мне! У меня дома — никого!

— Сейчас. Буду, — говорит Нунка. — Такое дело!.. Приеду — расскажу.

Нунка приехала быстро. Ей до меня всего две остановки на автобусе.

— Никому ни слова! — предупредила Нунка, скидывая в передней осеннее пальто.

Она отпихнула Чипса, встала посреди комнаты и торжественно объявила:

— У нашей Мариам будет ребенок!!!

Это Нункина сестра Мариам. Она уже взрослая и закончила школу.

— Вот здорово! — говорю я. — А какой?

— Какой-какой, обыкновенный! — Нунка так на меня взглянула!

Я сразу замолчала, чтоб не показаться ей глупой.

— У нее жених — солдат Паремузян! Его зовут Нельсон!

Вот это да! Я представила, какой он, похожий на того, английского, на адмирала. Ему еще памятник стоит — колонна Нельсона.

Я эту колонну видела во сне.

Приснилось как-то, что я в Лондоне. Часы видела. Большой Бен. Тауэр! А дома почему-то, как у нашей тети Нюры в Фомкино. И англичане — вылитые фомкинцы. В кепках, с голубыми глазами, и обыкновенные брюки заправлены в обыкновенные носки.

— Папа его на дух не переносит, — сказала Нунка, — «артиста», говорит, в своем доме не потерплю!

— А он что, — спрашиваю, — артист?

— Нет! Просто Нельсон — из деревни Дзорагюх!

И Нунка рассказала такую историю. В горах Армении есть две деревни: Схоторашен, «схотор» — по-армянски «чеснок», и Дзорагюх, «дзор» значит «ущелье». И вот — то ли кто-то из схоторашенцев века три тому назад ходил на свидание в Дзорагюх, и его там поколотили, то ли дзорагюхец отправился в Схоторашен, а его обокрали… В общем, поссорились.

В Дзорагюхе жили бродячие канатоходцы, фокусники и плясуны. Поэтому соседи дали им, как всем почему-то казалось, обидное прозвище «артисты». А те их в отместку прозвали «чесночники»!..

Нунка говорит, отношения до сих пор какие-то натянутые. И настоящий схоторашенец, например как дядя Ованес, папа Нунки и Мариам, — ни за что не породнится с дзорагюхцем, путь даже и тот и другой всю жизнь живут в Москве.

— И вообще, — рассказывала Нунка, — папа говорит: «Паремузяны Милитосянам не партия!» К тому же, он был уверен, что за два года Мариам своего Нельсона позабудет. А если нет — то Мариам дождется, что папино терпение лопнет, и он ее…проклянет!..

А у Мариам характер — дяди Ованеса. Ни за что не отступит. Правда, побоявшись дядиованесиного проклятия, они теперь встречаются секретно — точь-в-точь как Ромео и Джульетта.

— Отец узнает — всё! — Нунэ разбежалась и перемахнула через журнальный стол.

Привычка у человека: что ни увидит — раз! и перепрыгивает. С первого класса в секции занимается по бегу с препятствиями.

Теперь я представила их папу — дядю Ованеса, директора овощного магазина. Его от уха до уха черно-рыжие усы. А нос у дяди Ованеса так и ходит за усами. Даже звук получается: «ХР! ХР! ХР! ХР!»

— Бежать ей надо! — говорю я.

— Бежать-то бежать, — соглашается Нунэ. — А вот куда?

Нунка смотрит на меня выжидательно. А мы с ней старые подруги. Так что я сразу сказала:

— Куда-куда… Можно ко мне.

— Она ненадолго! — обрадовалась Нунка и давай сразу номер набирать. — Пока ребенок не родится!.. Пока Нельсон не вернется! Тогда они втроем придут к родителям!.. И… Алеоу! Мариам?!

И Нунка заговорила на армянском языке. Вот мне нравится, когда она по-армянски разговаривает. Руку — вверх, пальцы в стороны!..

— Идет! — Нунэ повесила трубку. — Только записку напишет. Что она… уехала на стройку на Дальний Восток!.. Да! — говорит Нунэ. — А ее твои не выгонят?

А я — ей:

— Знаешь, что в этом деле главное?

— Что? — спрашивает Нунка.

— Водвориться! — говорю я. — Пока тут никого.

Вдруг слышу — мамин голос.

— …Конечно, — сказала мама. — Тем более, что жизнь в общежитии — как ничто другое воспитывает чувство товарищества и дух коллективизма!..

— Ой, — говорю, — вернулись…

— Черт, все пропало, — сказала Нунка.

Мы вышли к двери — всюду пусто. Одно только радио.

По радио выступала моя мама.