К черту в гости - Артем Кораблев Страница 5

Пока ребята собирали дрова, разводили костер, дежурные, Вовка с Егором, готовили обед; Семен проверил байдарки. Течей не было. Никто не пропорол днище на острых подводных камешках. Пока все складывалось удачно. Сема воровато, так чтобы не видели ребята, поплевал через плечо и перекрестился. Верующим он стал после Афгана. Как вернулся, так сразу и принял обряд крещения. На кого как подействовала та безжалостная и нелепая по своей сути война…

Он повернулся и спокойно побрел к костру. Вдруг встал. «Что за черт, в такой глуши человек. Далеко, однако, местные забираются в лес».

Навстречу Семе с другой стороны отмели неспешной походочкой ковылял грибник. То, что он именно грибник, было видно сразу. Из-за спины человека выпирал оранжевый горб — большой полуцилиндрический металлический короб, с которым ходят по грибы на русском севере. Семен поспешил, стараясь подойти к костру одновременно с грибником.

— Здравствуйте, — поздоровался со всеми незнакомец.

Ребята откликнулись приветствием на разные голоса.

— Добрый день, — поздоровался и Семен.

— Откуда такие будете? — спросил грибник.

— Из Москвы и Подмосковья, — ответил за всех Сема.

— Далеко забрались. Можно у вашего костерка передохнуть?

Семен сделал пригласительный жест, ребята подвинулись, освобождая место.

— А я иду мимо, — заговорил грибник, усевшись на выделенное ему пространство, предварительно сняв с плеч и поставив на песок свою ношу. — Иду и смотрю, молодые что-то больно. А старшего не видно. Эк, думаю, забрались, дай, подойду узнаю, кто такие.

Грибник весело поглядывал на Семена и скаутов из-под лохматых, кустистых бровей маленькими, похожими на колорадских жуков живыми глазками.

— Теперь вижу, не одни, — посмеиваясь, он опять глянул на Семена. — Значит, порядок. Верно я говорю?

Никто ему не ответил, верно или неверно, но новый гость и не ждал ответа. Он продолжал болтать. Видать, ему наскучило в одиночестве шастать по лесу с коробом за плечами, и он был рад человеческому обществу.

— У нас тут с Москвы-то частенько бывают. Туристы. Байдарочники и на плотах, — продолжал он, — но чтобы такие молодые — впервые вижу. Как же вас родители-то в такую даль отпустили?

— А нам с Семой ничего не страшно, он десантник, — выпалила бойкая Наташка.

Семен досадливо глянул на девочку и промолчал.

— Десантник, говоришь, — еще раз уважительно посмотрел на Семена гость. — А я во флоте служил. Три года. Во якорь, видите. Он закатал рукав рубашки и показал на тыльной стороне руки, чуть повыше кисти, старую татуировку. — Ау десантников на плече должны быть парашютики и надпись «ВДВ». У тебя есть? — он опять глянул на Семена.

— Есть, — ответила за Семена опять Наташка. И это, может быть, на сей раз было и к лучшему. Потому что сам Семен не любил говорить ни о своем армейском прошлом, ни тем более о татуировке, которой уже давно стеснялся.

Словоохотливый грибник опять открыл рот, чтобы задать какой -то вопрос, может быть, хотел потребовать, чтобы Сема предъявил ему свои парашютики с надписью в подтверждение Наташкиных слов. Но Семен не дал ему этого сделать, опередив вопросом:

— Грибов-то много набрали?

— Какие сейчас грибы, — совсем другим, рассудительным тоном произнес обладатель морской татуировки. — В августе, вот будут грибы. Хоть косой коси. А сейчас что — баловство.

— А белые уже есть? — спросил Женька, который слыл за грибника в своем подмосковном Узорове.

— Есть. Белые тут всегда есть, — покивал головой грибник. — И подосиновики есть.

— Надо бы и нам грибков набрать к ужину, слышь ребята, — обратился к своей команде инструктор скаутов. — А то потом уж и некогда будет. Сейчас пообедаем, отдохнем, перекат пройдем, а уж дальше и не поплывем особенно. До первого удобного места — под ночлег только.

— Так можете и здесь ночевать остаться, — показал грибник на широкую удобную отмель.

— Нет, надо перекат сегодня пройти, — возразил Семен.

— А, ну у вас свои планы, — согласился грибник. — А далеко ли плывете?

— Да вот, хотим всю речку пройти.

— А, ну-ну. Только вы это, смотрите, за третьим перекатом не ночуйте.

Ребята и их наставник переглянулись. Семен незаметно подмигнул скаутам.

— А что такое? — задал он невинным тоном вопрос гостю.

— Да место там нехорошее. Чертов угол. Из наших туда никто не ходит.

— Да чем уж оно так плохо? — продолжал расспрашивать Семен. — Грибов там, что ли, нету?

— А кто его знает, есть там грибы или нету, — ответил грибник, — если туда никто не ходит. А кто ходит, тот не возвращается.

— Ну уж, — засомневался Семен, — мы вот вчера только беседовали с одним таким, который из этого места вышел.

— Повезло, значит, — спокойно заметил грибник. — Обычно не возвращаются. У нас туда не ходят.

— Да что там все-таки такое? — удивился Семен.

— Да кто его знает. Только вот есть у нас в поселке женщина одна, Галина Лескова, так ее мать тоже как-то оттуда вышла. Только чуть Богу душу там не отдала и по самую свою кончину всего боялась. Уж на что у нас белые ночи, но чуть дело к вечеру, она уж и носу на улицу не казала. До самой смерти. А рассказывала дочке, что случилось с ней в этом месте вот что.

Пошла она туда по грибы. Еще во время войны. Сразу, как немцев из Петрозаводска вышибли. Время было голодное. Отец-то Галинин не вернулся, он как раз в этих местах партизанил. Трудно им без него было. И вот пошла мать Галины по грибы, да в Чертов угол. Баба была смелая, ничего не боялась. Но в месте этом она заблудилась. Потому что там, говорят, к вечеру сплошной серый туман из болота вылезает и уж дороги в нем никак не найти. Блуждала, блуждала — устала. Села на поваленное дерево, решила до утра, до тепла подождать. Когда рассеется этот туман. Только сидит она так и слышит, что вроде как вокруг нее нехорошо стало. Будто бродит в тумане кто-то, покашливает, приговаривает. Испугалась Галинина мать и, как ее мать, Галинина бабка, учила, очертила вокруг себя круг. Вдруг видит, из тумана подходит к ней кто-то и зовет. И кажется ей, что это ее покойный муж. То, что он погиб, она знала верно. Его товарищи партизаны ей рассказали. Они сами видели, как Галининого отца ранили, а потом он уже раненный в болоте потоп. Испугалась она. Молчит, не подходит, да и не муж уже это вроде, потому что страшный. И в тумане-то плохо видно. Может, он, а присмотришься, и не он. Только вроде зовет. А голос-то идет откуда-то из-под земли. Не выдержала Галинина покойная мамаша, встала на колени, да и стала старую молитву шептать, какой ее еще Галинина бабка учила. А человек, или не человек это был вовсе, вдруг в тумане биться начал. Бился, бился, да и растаял или исчез. А Галинина мать так на коленях в круге до утра и простояла, потом уж только пошла и дорогу до дому нашла. Во-от.