Сказочные истории, взятые из жизни - Валентин Егоров Страница 5

Это было очень давно, так давно, что никого из живых свидетелей не осталось, знавших этого славного котика, прозванного любовно в народе Боцманом из-за его непомерно огромных на представительной морде усищ, парусящих на ветру, и чёрных полосок на широкой груди, как на тельняшке. Лишь благодарная человеческая память, обросшая, правда, от времени байками-небылицами, словно ракушечником стоящие на приколе рыбацкие шхуны, да жестяной кот-флюгер, что всё ещё скрипит-вертится на крыше старенького маяка, напоминают людям о примере верности брата нашего меньшего и веры в лучшее, несмотря на покинувшую надежду…

Родился наш усатый-полосатый герой в одном рыбацком посёлке у самого устья широкой реки, впадающей в море без конца и без края. Рос до поры до времени обычным котёнком, при добром хозяине ни в чём не нуждаясь, хотя наотрез отказывался ловить мышей – да и на кой они ему, когда он так любил рыбу, знал в ней, как заправский рыбак, толк, даже ловил её сам на мелководье. Но больше всего на свете кот Боцман обожал своего покровителя, который вместе с большинством народу в посёлке тоже был рыбаком – каждый раз, проводив до самого пирса хозяина, особенно в путину, не находил себе места от одиночества, приходил на причал, зорко вглядывался в даль, стараясь поймать очертания родимой шхуны, ловил ушами-локаторами знакомые звуки, а как он радовался желанной встрече, кружа вокруг, то прижимаясь к близкому человеку, несущему до дому сети и богатый улов, с коего Боцману перепадала немалая доля. На таком рационе и вольных ветрах рос котик не по дням, а по часам и вымахал в огромного кота-котофеича – при его появлении все собаки в округе поджимали хвосты, уступая дорогу, а люди наоборот приветствовали на равных коллегу по рыбацкому счастью, умиляясь его солидным боцманским усам и верному взгляду проницательных глаз, без которых, ох, как трудно бывает в открытом море!..

Однажды в посёлок пришла большая беда, поделившая жизнь селян на до и после: три судна, снаряжённые на осеннюю путину, к означенному сроку не вернулись домой – пронесшаяся только что над устьем небывалая по здешним меркам буря не на шутку встревожила оставшихся стариков, женщин, детей, что не покидали пирс в ожидании дорогих им людей, среди которых оказался и хозяин Боцмана. Кот извёлся совсем, не ел и не спал, не меньше всех, а даже больше, переживая случившееся – и всё-таки он своим глубинным животным чувством упрямо верил, что море не может вот так запросто загубить добрых к нему беззащитных рыбаков. Для лучшего с высоты обзора и слуха залез на крышу маяка, откуда с нечеловеческой надеждой внимал пронзающей душу дали… Но горизонт был пуст, успокоившаяся водная гладь молчала, нагоняя тоску безнадёги на всех, кто продолжал ждать, постепенно теряясь в ожиданиях на благоприятный исход. И только щемяще-одинокая фигурка кота, не желающего покидать свой пост, на крыше маяка ещё внушала призрачную веру, что они вернутся и застывшая поселковая жизнь пойдёт своим чередом, ведь животные гораздо острее людей ощущают окружающий мир, и, раз тот не уходит, всё может случиться… На закате уходящее за горизонт солнце тенью маяка с вперёдсмотрящим котом, как ножом, пронзало весь посёлок, замерший в ожидании: вот ещё один день уходит за море, не принеся желанной весточки – мрак ночи внушает мысли о неминуемом… правда, с первым лучом солнца, завидев общего любимца на прежнем месте, вера вновь возвращалась в людские души!

Но как-то раз на рассвете крыша маяка опустела. «Всё, – решили люди, – видно, не судьба…» Однако кто-то из особо глазастых вдруг заприметил крайне обеспокоенного Боцмана на пирсе – была б его воля, он бы сам бросился в водную пучину и ринулся навстречу показавшейся из тумана на горизонте одинокой шхуне со сломанными мачтами!.. По мере медленного приближения судна вспыхнувшая радость по оставшимся в живых попеременно сменялась горечью по погибшим – сбежавшийся на причал весь посёлок лихорадочно гадал, к кому Господь будет сегодня милостив, кому оплакивать потерю кормильца…

И вот общими усилиями судно, наконец-то, пришвартовалось к желанному родному берегу! По трапу, поддерживая друг друга, стали сходить рыбаки пусть измождённые, крайне истощённые, но – о, чудо! – оказавшиеся все живыми: уцелевшей на плаву во время гибельного шторма шхуне хозяина удалось поднять на борт всех потерпевших кораблекрушение, не попасть на острые камни, вынужденно дрейфуя по крутым волнам, сохранить руль, чтобы потом с помощью подручных средств начать долгий путь возвращения домой с уловом, несмотря на случившуюся беду, а не с пустыми руками!..

Всеобщий праздник возник сам собой: прямо на берегу после объявшей всех стихии ликования женщины кинулись потрошить выловленную рыбу и варить в котлах особо наваристую сегодня уху, сдобренную обильно слезами счастья долгожданной встречи, мужики расставили на песке грубосколоченные столы и лавки, кто-то расщедрился на самогон и домашнее вино – гуляли весь день и даже часть ночи, особо чествуя героя великого ожидания кота Боцмана, который от такого общего внимания к своей персоне и обильного угощения раздулся до шарообразного состояния, с почётного места рядом с хозяином созерцая весь этот праздник победы жизни над смертью!

На рассвете нового дня владелец маяка залез на крышу и укрепил там большой флюгер из жести, вырезанный по образу и подобию кота Боцмана, что с тех пор стал в посёлке достопримечательностью, символом покоя и веры в лучшее на все времена – без него люди уже не представляли свои рассветы и закаты! А когда котика, к сожалению, не стало, решением поселкового совета со всеобщего одобрения жителей на доме, где он жил, укрепили памятную табличку с барельефом любимца и литой надписью «В этом доме жил почётный гражданин посёлка кот по имени Боцман». С тех славных времён повелось в каждом жилье держать кота или, на худой конец, кошку, при этом уверяя друг друга и всех приезжих, дескать, именно их представитель кошачьего племени непременно является прямым потомком ещё того Боцмана, что своей силой веры когда-то спас всё село – удивительно, но многие верят и соглашаются с этим… Да будет так!