Полночь над Санктафраксом - Крис Риддел Страница 38

Древесный эльф потупился и нахмурил брови.

— Я… я не уверен, капитан. Всё как-то смутно, — прошептал он.

— Мы были на борту «Танцующего-на-Краю», — мягко напомнил ему Прутик. — Он был привязан к Птице-Помогарь. Мы отправились в открытое небо в поисках моего отца, Облачного Волка.

— Да-да, — сказал Шпулер. — Это я помню.

— Он задрожал. — И я помню, как увидел тот страшный ураган с вершины грот-мачты, и он приближался, приближался…

— И что дальше? — нетерпеливо спросил Прутик.

— А дальше ничего, — ответил Шпулер. — Следующее, что я помню, — это то, что я лежал в сточной канаве у рыбного рынка в Нижнем Городе.

Прутик постарался скрыть разочарование.

— Меня нашёл городской гном, — продолжал Шпулер. — Он предложил мне где-то переночевать, дал мне что-то выпить. Древесный грог… — На лицо его набежала туча. — А потом… потом вот это! — И рыдания сотрясли его тщедушное тельце.

— Всё хорошо, Шпулер, — мягко успокаивал беднягу Прутик. — Ты в безопасности. Мы тебя нашли, хотя только небу известно как. Теперь этот воздушный корабль доставит тебя обратно в Нижний Город.

— Но что я буду делать в Нижнем Городе? — всхлипывая, спросил древесный эльф.

— Ты отправишься в мой дом и в мой кабинет в Санктафраксе, — объяснил Прутик. — Там остальные тоже ждут моего возвращения: Тарп, Тугодум, Хит. Они будут так счастливы, когда увидят тебя. Ты сможешь остаться с ними. Мы с Каулквейпом вернёмся, как только выясним, что случилось с остальными членами экипажа. — Он взял костлявые руки древесного эльфа в свои. — А нам надо идти одним, Шпулер. Мы не можем взять тебя с собой. С другими было то же самое. То свечение, которое мы испускаем, когда находимся вместе, делает нас слишком заметными.

Шпулер высвободился из объятий Прутика с неожиданной силой и твёрдо сказал:

— Нет. Нет, капитан. Я больше ни минуты не проведу на этом ужасном корабле. — Его голос звучал крайне убедительно.

— Но, Шпулер… — снова начал Прутик.

— Кроме того, — продолжал Шпулер, — я древесный эльф. Наблюдательный. Чувствительный. У меня обострённые способности: зрение, обоняние… И, как все древесные эльфы, я умею читать по определенным знакам намерения других. Я смогу определить, какие тайны скрывает Рынок Рабов.

Прутик покачал головой.

— А что касается свечения, — на одном дыхании выпалил Шпулер, — очевидно, на рынке собираются всякие существа. Всякие! И даже те, которые светятся: светошкур, когда у него намокает мех, стекляшечники, когда напуганы, люминорог, когда на него нападают… Никто не обратит на нас внимания.

Прутик взглянул на Каулквейпа, и тот пожал плечами.

— Если вы нарушите какой-нибудь из неписаных законов этого места, вам конец! — продолжал Шпулер, проводя пальцем по горлу. — Поверь мне, капитан, без моей помощи вы и десяти минут не проживёте на Великом Рынке Работорговли Шрайков.

— В этом есть смысл, — заметил Прутик.

Каулквейп энергично закивал:

— Конечно, он прав! — Мысль о том, что они могут оказаться в лапах этих шрайков с холодными блестящими глазами, приводила его в ужас.

— Тогда решено. Мы пойдём втроём, — сказал Прутик.

— Я думаю, так и должно быть, — заметил Каулквейп и потупил глаза, став неожиданно серьёзным. — Позапрошлой ночью я кое-что прочитал в рукописях, кое-что важное. Кое-что, о чём Кобольд Мудрый сказал своим последователям, когда они собрались в Риверрайзе в ожидании Матери Штормов. Мы все лишь марионетки, ожидающие, пока нас дернут за ниточки. Наши жизни — это не более чем движения невидимой руки кукловода. Прутик улыбнулся:

— И ты полагать, что нас тоже кто-то дёргал за ниточки, так?

— Я только рассказал о том, что прочитал, — ответил Каулквейп.

— Я знаю, — кивнул Прутик. — Возможно, ты и твой Кобольд Мудрый правы. В конце концов мы ведь здесь, и мы нашли четвёртого члена моего экипажа. Я и не думал, что такое возможно. Если это дело какой-то невидимой руки, Каулквейп, друг мой, тогда я надеюсь, она крепко нас держит, потому что впереди предстоит тяжёлое испытание.

— На рынке рабов, — содрогаясь, проговорил Каулквейп.

— На рынке рабов! — мрачно повторил Шпулер. — И я вас поведу.

— Хорошо, значит, решено, — раздался усталый голос из противоположного конца тёмного трюма. Он принадлежал крохгоблину, который всё ещё оставался в оковах и о котором совершенно позабыли. — Тогда, пожалуйста, может, кто-нибудь и меня освободит?