Виртуальная любовь в 6 «Б» - Людмила Матвеева Страница 36

– Пропал веер, а без веера какой же бал? – Алла Алексеевна говорила расстроенным голосом. – Анюта, вся надежда на тебя. Верни веер.

– Не брала, – с тихим упрямством отвечала Анюта, – вы, Алла Алексеевна, обижаете меня напрасным подозрением. А обиженная я танцевать не смогу.

Алла Алексеевна тоже упрямая:

– Не напрасны мои подозрения, Анюта, больше некому было взять. – В балете все упрямые, приходится так много заниматься и от многого отказываться. Характер становится железным.

«Не отдаст, – решил Валентин-Константин. Он сразу поверил, что Анюта стащила веер, хотя вовсе не считал ее способной на такие поступки. Просто поступки – одно дело, а веер – совсем другое. Анюта давно смотрела на этот веер таким взглядом, что все становилось понятно. Особенно ему: любящие люди обладают очень тонкой интуицией.

Публика в зале волновалась:

– Начинайте балет!

– Нам еще уроки делать!

– Тормозят!

Некоторые топали, некоторые свистели.

Валентин-Константин тоже хотел, чтобы спектакль начался скорее. Он так полюбил выступать на сцене. Он разыскал Аллу Алексеевну, которая нервно дергала себя за каждый палец в отдельности. Он подошел к ней в своем парадном наряде принца:

– Алла Алексеевна, это я взял веер. Совершенно нечаянно.

– Ты? – она широко раскрыла глаза и рот. – Зачем?

– Хотел подарить одному человеку. Совершенно нечаянно, – он шагнул к рюкзачку Анюты, который лежал на полу гримерки, открыл его и достал веер, целый и невредимый, – Анюта даже не знала. Вот он веер, держите.

– Быстро на сцену! – радостно крикнула Алла Алексеевна и стала суеверно шептать: – Ни пуха ни пера! Ни пуха ни пера! – Хотя перо как раз имелось – ведь роскошный веер сделан из перьев страуса, а может быть, петуха.

Они выбежали легко и прекрасно. Музыка играла самый нежный вальс, бал в королевском дворце шел такой красивый и сказочный. Золушка – Анюта и принц – Валентин-Константин танцевали в середине сцены, они были главными героями, на них все смотрели. Анюта была в бальном платье, в хрустальных туфельках, а в руке держала веер. Она успевала им обмахиваться даже во время вальса. И рядом с ней был настоящий принц, благородный и прекрасный. А вокруг танцевали придворные дамы, на них тоже были бальные наряды, но вееров не было, и дамы махали перед своими лицами тетрадками. Это никого не смущало: они же не принцессы.

Во время танца принц спросил у Анюты, которая вот-вот превратится в Золушку, а потом опять в принцессу:

– Зачем ты его сперла?

Он спросил тихо-тихо, а сам кружил ее бережно и нежно. Время от времени принц поднимал ее на руки, так в балете выражается большая любовь. Как раз на этом самом балу любовь и началась, так было в сказке про Золушку, так было и в балетном спектакле в клубе «Фитилек».

– Очень захотелось, – тихо и нежно ответила принцесса Анюта, – и не ругай меня, Валечка-Костечка: все же окончилось хорошо. Ты вернул Алле Алексеевне этот веер, – и она как ни в чем не бывало взмахивала веером в такт музыке. – Не будь занудой и не ворчи.

Он опять поднял Золушку над головой и кружился, кружился. Она была совсем легонькой.

– Ах, как он влюблен, – растроганно шептались девчонки в зале.

– Я не зануда, – Валентин-Константин сиял влюбленной улыбкой, – а если будешь обзываться, я тебя сейчас уроню. – Улыбка нежная, а слова другие. – Уроню с шумом. Совершенно нечаянно, сама понимаешь.

– Не буду ворчать, – она тихо говорила ему, – буду благодарить тебя за твой благородный поступок. Теперь Алла Алексеевна думает, что ты украл веер, а украл его не ты. Спасибо тебе. Не роняй, пожалуйста, такая огромная высота! Ты же такой длинный, поднял меня почти до потолка.

Бал закончился вполне благополучно. Зрители хлопали и кричали, свистели, как на рок-концерте. Некоторые топали, так они привыкли в Доме культуры «Ватрушка».

Артисты и их руководительница Алла Алексеевна выходили из-за кулис на сцену и кланялись.

– Семнадцать выходов, – сказала счастливым голосом Алла Алексеевна, – такого нет даже в самом большом театре – семнадцать!

Наконец публика разошлась. Алла Алексеевна спрятала веер к себе в сумку. Она очень хорошо разбирается в характерах подростков, а точнее объяснять здесь и не обязательно.

По Лунному бульвару бежит Агата, она тащит большую сумку. Вот она добежала до знакомой скамейки и закричала:

– Привет, Харитон! Привет, Степа!

Харя радостно крикнул:

– Привет, Агата! Хорошо, что пришла.

А Степа? Обрадовался своей приятельнице? Нет! Степа зарычал, показывая острые клыки. А потом отвернулся очень сердито и проворчал:

– Этого мне только не хватало.

Никто из окруживших скамейку шестиклассников не понял, что происходит. Но трое поняли: Агата, Харитон и Степа. Леха тоже стоял тут, поэтому Агата схватила Харю за уши, притянула к себе и зашептала ему не очень длинный секрет. Леха набычился.

– Сейчас я разберусь с тобой, – зарычал он и шагнул вперед.

– Со мной? – наивно округлила глаза Агата: – Неужели ты, Леха, побьешь меня в стиле вольной борьбы?

– При чем здесь ты? Этот получит! Харя отстойный!

– Спорим, не получит? – вдруг засмеялась Агата.

– Наглая, – восхищенно пропела тонким голоском Лидка.

– Так и надо с вами, с мальчишками, – Оля проявила девчачью солидарность, – наглость, хитрость и коварство.

– Когда с ними по-хорошему, они наглеют, – добавила Василиса прекрасная и огляделась – не услышал бы ее любимый человек Платон из восьмого класса. Его не было на бульваре: восьмиклассникам задают гораздо больше, чем шестому классу.

– Спорим? – опять насмехалась Агата, но на всякий случай встала между Харей и Лехой.

– Не кроши на меня батон, Агата! – пригрозил Леха и схватил Харю за куртку на груди. Для этого ему пришлось отодвинуть Агату.

– Толкаешься? Припомню!

– Ты со мной все равно не разговариваешь уже неделю! – рявкнул Леха. – Припомнит она, главное дело! – И дернул Харю к себе.

– Когда помиримся, тогда припомню! – закричала Агата. Степа оскалился и зарычал на Леху: он, как всякий пес, заступается за своего хозяина. Потому Харитон и не дерется никогда – зачем, когда есть такая защита?

– Степочка, не отвлекайся, – сказала Агата, – не обращай внимания на этого Леху.

Тут в Агатиной сумке началась непонятная возня, Степа рычал уже не на обидчика Хари Леху, а почему-то на сумку. Все вокруг ждали, чем кончится эта история. Леха был красный, Харитон, наоборот, бледный.

– Спектакль, – хихикнула Надя-Сфинкс.

– Откуда ты узнала? – Агата повернулась к Наде-Сфинксу. – Именно спектакль. – Она открыла наконец сумку и вытащила кота Барса.