Школа выживания - Джеймс Паттерсон Страница 33

Игги слышит скрежет каблуков мистера Пруита. Видно, он развернулся и, постукивая палкой, двинулся прочь, а мисс Кокс завздыхала прямо под их с Газом дверью. Потом дверь отворилась, слегка зажужжала над головой лампа дневного света, и Игги почувствовал, как напрягся рядом с ним Газ.

Загремел открывающийся металлический ящик. Зашелестели бумаги, и ящик с треском закрылся. «Ну, уходи же скорей», — молится про себя Иг. Но шаги только приближаются. «Немедленно повернись и выйди», — если бы он только мог воздействовать на людей, как Ангел. Рядом с ним застыл Газзи — не шевелится и почти не дышит.

Господи, если их найдут, мало им не покажется.

Щелчок выключателя, удаляющиеся шаги, и дверь закрывается снова.

Газ наконец выдохнул.

— Чуть не попались, — прошептал он пересохшим ртом. — Делаем ноги!

Мальчишки уже почти добрались до лестницы, когда наверху снова скрипнула дверь. Они замерли и прислушались. А в следующий момент снова зазвучали голоса в другом конце подвала. Они окружены.

— Черт! Ловушка! — паникует Газ.

— У тебя эта штучка с собой?

— Да, но Макс…

— Нас сейчас засекут, — перебил его Игги. — Давай, доставай нашу хреновину.

64

— Ну ты даешь! Жуть какая-то, — говорю я Надж. Мы с ней сидим в школьной библиотеке, и она, даже до него не дотрагиваясь, извлекает из компьютера нужную информацию. Нам и помощь мистера Лазара не понадобилась. Перво-наперво, мы вошли в блог Клыка — он каждый день добавляет туда комментарии. Что с нами ни случится, на все у него готова «заметка дня». А теперь он еще и рисунки добавлять стал. Потом Надж поискала новые упоминания о Тер Борчте и о детях, пропавших в те годы, когда мы родились. Точного месяца ни один из нас не знает, но в годе своего рождения мы все абсолютно уверены.

— Так, я думаю, что четырнадцать лет назад — самый вероятный год что-нибудь обнаружить. Вас тогда трое родилось. — Надж с головой влезла в компьютер. — На этот год и посмотрим. Правда, конечно, может случиться, что кто-то родился в конце одного года, а кто-то в начале следующего. — Она скользит вниз по списку интернетских ссылок. — Но в целом, мне кажется…

— Ваши изыскания какое имеют отношение к школьным занятиям? — Этот холодный, пропитанный ненавистью голос может принадлежать только одному директору.

— Мы смотрим газетные статьи, — не моргнув глазом, отвечает Надж. — Задание по гражданскому праву.

Вот это смекалка! Такое на ходу придумать! Врет и не краснеет!

— Значит, по гражданскому праву, — мистер Пруит обнажил зубы в зловещем оскале. — И к какой же теме, в какой части программы?

Это уже слишком! Без подготовки импровизация на эту тему не получится.

В библиотеке повисает мертвая пауза. Мистер Пруит и я смотрим друг на друга с удивлением, его клочкастые брови напряженно сходятся на переносице, и… Школу сотрясает пожарная сирена.

С минуту все остолбенело стоят как вкопанные. Но тут с потолка раздается громкое шипение, и безотказно сработавшая противопожарная поливалка включает над нами ледяной душ.

— Что? Что все это значит?! — орет не своим голосом директор.

Если это он меня спрашивает, то я ему все равно не скажу, что, на мой взгляд, это значит, что Игги и Газман только что скакнули на самую верхнюю строчку в моем списке первостатейных неприятностей.

Народ с воплями проталкивается к дверям. Мистер Лазара сложил ладони рупором и кричит:

— Дети, постройтесь. Соблюдайте очередность!

А мистер Пруит рванул к выходу, кося учеников палкой. Его главная задача — выйти сухим из воды.

Отряхивая по-собачьи мокрую курчавую голову, Надж весело смеется:

— Никогда не думала, что в школе будет такая развлекуха!

65

— У меня есть все основания исключить вас всех сию же минуту! — вопит мистер Пруит.

С интересом за ним наблюдаю и прикидываю, хватит его сейчас инфаркт или нет. Судя по налившейся кровью физиономии и вздувшейся на лбу вене, можно предположить, что 60–65 % в пользу инфаркта.

Мы все шестеро, насквозь мокрые, стоим у него в кабинете. Не прошло и полчаса с тех пор как от школы отъехала последняя пожарная машина, а Пруит уже всех нас вместе призвал к себе на судилище. Мы устали, нам холодно. И если чего и хочется, так это поскорее убраться восвояси.

Но не-е-ет!

Сначала надо перетерпеть директорскую экзекуцию. Насладиться отрадным его сердцу процессом стирания нас в порошок. По сравнению с нападением ирейзеров, его вопли — детские игрушки. Но противно ужасно. И день, считай, испорчен.

— Надо было давно от вас избавиться! Сразу после вонючей бомбы! Но я, дурак, по доброте душевной пожалел вас, дал вам шанс исправиться. А вы… вы… вы грязные крысы из уличной клоаки.

Вот это новость!

Мы уже были и злодеями, и негодяями, и пробирочным отродьем. А вот крысы из клоаки — это что-то новенькое.

Мистер Пруит остановился перевести дыхание, и я воспользовалась моментом:

— Мои братья к вонючей бомбе никакого отношения не имеют. Вы их вину никогда не доказали. И теперь ваши обвинения снова абсолютно безосновательны. Исключительно не по-американски. Так в нашей свободной демократической стране не делают.

Я думала, его сейчас кондрашка хватит. Но не хватила. Он даже на ногах устоял. Устоял и наклонился к Газзи. Хвать его за руку. Сжал, поднял и трясет газзиной рукой в воздухе как сумасшедший.

Сердце у меня упало — руки у Газмана черны от пороха, впитавшегося в кожу при взрыве бомбы.

— А еще чем докажете? — Хоть это и веский довод, но меня уже не унять.

Директор вот-вот лопнет от ярости. Но в этот момент секретарша вводит в кабинет Анну.

Все-таки она не напрасно в ФБР работает. Какими-то своими тайными ухищрениями она утихомиривает Пруита, а нас загоняет в машину.

С полмили едем в гробовой тишине, а потом она все-таки зарядила:

— У вас была уникальная возможность… Я-то надеялась…

Она трындит и трындит, но я отключилась и смотрю в окно на уже меркнущие осенние краски. Обрывочные слова прорываются в мое сознание: «под домашний арест», «сплошные неприятности», «разочарование-огорчение», «никакого телевизора». И так далее и тому подобное.

Мы молчим. Уже сто лет мы не давали отчета никаким взрослым. И теперь не собираемся.

66

Что до Анны так и не дошло, так это то, что всего каких-то несколько недель мы спали в туннеле метро и добывали себе еду где придется. Так что она не слишком нас напугала своим «никуда не пойдете» и «телевизор запрещаю».

— Все равно целый дом в нашем распоряжении, — констатирует Надж шепотом, — и книжек вагон, и еды полно.