Энни с острова принца Эдуарда - Люси Мод Монтгомери Страница 30

– Вы ведь это знаете, не правда ли? – с горькой усмешкой спросила Руби.

– Да, я знаю, – ответила Энни. – Я все знаю, дорогая моя Руби…

– И все знают, – тяжело вздохнула бедная девушка. – И я знаю – все лето только и думала об этом, хотя и не подавала виду…

Она вдруг импульсивно, как бы ища защиты у Энни, сжала ей руку и воскликнула:

– О, Энни! Как мне не хочется умирать! Смерть – это так страшно!..

– Почему вы боитесь, Руби? – прошептала Энни.

– Потому что… Ну, в общем, наверное, я попаду на небеса, ведь я – член церковной общины! Но там все ведь будет совсем иначе. Я все думала и думала и вдруг… испугалась. Знаете, Энни, я уже заранее тоскую по дому! На небесах, конечно, очень красиво, – так утверждает Библия! – но… там не будет того, к чему я привыкла здесь.

В памяти Энни всплыло одно воспоминание. Однажды она слышала, как Филиппа Гордон рассказывала ей историю про старика, готовившегося отойти в мир иной; он говорил примерно то же, что и Руби. Тогда они с Присциллой вволю посмеялись, но теперь ей было не до смеха, когда эти горькие слова слетали с дрожащих губ бледной Руби. Все это казалось грустным, трагичным и, главное, – правдой. На небесах у нее все будет по-другому. Нет, там ничего не напомнит ей о той легкомысленной жизни, полной страстей и развлечений, которую она вела на земле. Грядут великие перемены, и ей придется привыкнуть ко всему новому, каким бы чужим, нереальным и лишенным привычных радостей оно не казалось в начале пути. Энни с трудом пыталась подобрать нужные слова, чтобы успокоить подругу. Но что могла она сказать?

– Я думаю, Руби, – в конце концов, начала она неуверенно; ей далеко не просто было говорить о самом сокровенном или о том, о чем она имела лишь смутное представление. На смену детским домыслам о таинствах жизни и смерти пришла более здравая философия, но как поведать обо всем этом умирающей? Тем не менее, Энни продолжала:

– Я думаю, возможно, мы очень заблуждаемся относительно того, что нас ожидает там. Мы думаем одно, но на самом деле все может оказаться совершенно иначе. А что, если жизнь после… смерти не так уж отличается от нашей теперешней? Хотя большинство считает как раз по-другому, но я полагаю, что мы продолжим наше существование после смерти и сохраним свою индивидуальность. Словом, все окажется почти так, как здесь, в этом мире, только там нам проще будет творить добро и совершенствоваться. Мы забудем о том, что такое препятствия и тупики, наш путь обозначится четко. Не бойтесь, Руби!

– Увы, мне не хватает мужества, – грустно сказала та. – Даже если вы и взаправду так считаете – в чем вы не вполне уверены! – все это может оказаться лишь плодом вашего воображения, и там – все по-другому! Нет, там все должно быть иначе! И… я бы очень хотела продолжать жить здесь, на земле. Я ведь так молода, Энни! У меня и жизни-то еще не было! Я так отчаянно за нее боролась, но все тщетно: смерть близка… Я навсегда теряю то, что любила здесь.

У Энни защемило сердце; боль была невыносимой. Она не могла лгать подруге, чтобы успокоить ее. Все, что Руби сейчас сказала, ужасало ее и было… правдой. Да, все, что она любила в этой жизни, она оставляет навсегда. Но недосягаемым для нее окажется лишь все земное; у нее были свои маленькие радости: то преходящее, чем она дорожила превыше всего, забывая о ценностях вечных, связующих два разных существования воедино и делающих смерть простым переходом из одной жизни в другую – из сумерек в ясный день. Но Энни верила в то, что Господь позаботится о Руби ТАМ. А сейчас бедняжка, с беспомощностью слепой, продолжала цепляться за то, что она знала и любила.

Руби приподнялась на локтях и обратила к залитому лунным светом небу свои ясные, прекрасные, голубые глаза.

– Я хочу жить, – сказала она дрожащим голосом. – Я хочу жить, как другие девушки. Мне… мне бы так хотелось выйти замуж, Энни, и… и завести детишек! Вы знаете, я всегда обожала детей! Но об этом никто не узнает, кроме вас. Знаю, вы поймете меня… И потом… бедняга Герберт! Он… он любит меня, и я люблю его, Энни! До остальных мне и дела не было, но он много для меня значит. Если б только я выжила, я бы стала самой счастливой на свете женой – его женой!.. Как же это все тяжело, Энни.

Руби снова упала на подушки и зарыдала. Энни сжала ее руку с состраданием, невыраженным словами; ибо красноречивое молчание сейчас было гораздо действеннее, чем бесполезные слова утешения. Руби успокоилась; рыдания ее затихли.

– Я рада, что поделилась с вами своими печалями, Энни, – прошептала она. – Надо было выговориться. Всякий раз, когда вы приходили ко мне, я порывалась это сделать – и не могла! Если б я все вам рассказала этим летом, мне бы пришлось признать, что Смерть действительно у порога… Это почти то же самое, как если бы кто-нибудь сказал об этом прямо или завуалированно. Я боялась не то что говорить, но даже думать об этом. Днем, когда меня окружали люди, и мы весело проводили время, это было нетрудно. Но зато по ночам, когда я лежала без сна, страхи одолевали меня. Тогда я не могла избавиться от них. Смерть была совсем рядом; она смотрела мне прямо в лицо до тех пор, пока я не приходила в ужас и не вскрикивала.

– Но вы же не станете больше бояться, Руби, ведь правда? Вы должны проявить мужество и не сомневаться в том, что с вами все будет хорошо.

– Постараюсь. Я подумаю над тем, что вы мне сказали, и попробую во все это поверить. А вы приходите ко мне как можно чаще, хорошо, Энни?

– Да, дорогая.

– Это не продлится долго, я чувствую. Мне никого не хочется так видеть, как вас! Вы – моя лучшая подруга школьных лет, Энни Ширли! Вы никогда не завидовали и не жадничали, как некоторые… Бедная Эм Уайт заглянула ко мне вчера! Вы помните, что мы с ней были очень дружны целых три года, пока учились в школе? А потом, во время школьного концерта, мы поссорились и с тех пор даже не разговаривали. Глупо, не правда ли? Теперь все это кажется таким пустячным! Так вот, вчера мы с ней помирились. Бедняжка призналась, что не разговаривала со мной столько времени только потому, что думала, – я не отвечу ей! А я, в свою очередь, не решалась с ней заговорить, так как была убеждена, что она со мной и разговаривать не станет. Люди так часто не понимают друг друга, Энни!

– Все проблемы наши – от недопонимания, – заметила Энни. – Но мне пора, Руби. Уже стемнело, так что лучше бы и вам уйти в дом, а то здесь слишком сыро.

– Возвращайтесь поскорей!

– Да, я вернусь очень скоро! И дайте мне знать, если я смогу помочь вам чем-нибудь. Я была бы очень рада.

– Знаю. Вы уже помогли мне. Теперь мне все уже не кажется таким уж мрачным. Спокойной ночи, Энни!

– Доброй ночи, дорогая!

Энни медленно шла домой, и луна освещала ей путь. Этот вечер стал новой вехой в ее собственной жизни, которая приобрела новый смысл и более высокие цели. На первый взгляд могло показаться, что ничего не изменилось; но это было не так. В ее душе словно все перевернулось. Не будет она вести себя так, как бедный мотылек Руби! Когда она завершит свой земной путь, переход в потусторонний мир вовсе не должен совершаться ею со страхом испытать нечто, доселе неизведанное. Нет, мысли, идеалы и устремления должны подготовить ее к великому переходу. Она не позволит себе погоню за преходящим, каким бы манящим и прекрасным оно ни казалось. Нужно открывать для себя законы вечности уже здесь, на земле. Именно отсюда начинается дорога на небеса.