Муха и влюбленный призрак - Евгений Некрасов Страница 29

Не ответив, Дед взял два чемодана и понес к ма­шине. А мама потащила из горы синий костюм.

— Доча, давай чемодан! Любой! Скорее!

Маша схватила первый попавшийся чемодан — тяжелый! Замки открылись от легкого прикоснове­ния, крышку подбросило, как на пружине, и плотно набитые вещи вспучились горбом.

— Утрамбуем! — решительно сказала мама, укла­дывая синий костюм. — Закрывай. Сядь сверху.

Маша закрыла и села. Под крышкой осталась щель шириной с палец. Мама согнала ее и села сама. Щель уменьшилась и стала со спичку.

— Садись мне на колени! — скомандовала мама. Двойным весом они победили упрямый чемодан.

Только Маша успела запереть замки, как вернулся Дед.

— На дорожку присели? — спросил он, хотя, ко­нечно, заметил исчезновение синего костюма.

— На дорожку, — подтвердила мама, и Дед тоже сел. Это мудрый обычай — отходя от суматохи, молча посидеть перед дальней дорогой и вспомнить, не за­быто ли что-то важное. Мама вспомнила:

— А красное платье?!

— В новом чемодане, — успокоил ее Дед.

— А сумочка?

— Была у тебя на плече.

— Нет сумочки! А там билет! — Мама начала при­подниматься, и Маша встала с ее колен.

Что-то громко треснуло. Крышка чемодана отле­тела; под ней, на синем костюме, лежала сумочка. А вырванные замки остались запертыми. На их месте в крышке зияли две дыры, и было ясно, что чемодан уже не починить.

— Этот чемодан мы покупали вместе с твоим па­пой, — убитым голосом сказала мама и села на пол. — Я никуда не поеду! Это был счастливый чемо­дан. Мы тогда собирались в Швецию, мы любили друг друга и думали, что так будет всегда!

Дед молча сходил в гараж за проволокой, обмотал чемодан и намертво скрутил концы проволоки пас­сатижами. Многие на его месте сказали бы: «Я гово­рил, что больше ничего не надо брать!» Но у Деда бы­ла замечательная особенность не ругать людей за ошибки, о которых они сами успели пожалеть.

— Вставай, Маргаритка. Сереже не понравилось бы, что ты так легко сдаешься, — негромко сказал он, подхватил чемоданы и вышел.

Размазывая кулаком слезы, мама кинулась за ним. Папа был для нее главным человеком в жизни. Иногда она сама рассуждала, что ему понравилось бы, а что не понравилось бы. Как будто папа не погиб много лет назад в далекой Анголе, а скоро вер­нется и спросит: «Ну, как вы тут без меня?»

Последний, пятый, чемодан взяла Маша. Когда она вышла во двор, мама уже сидела за рулем, а Дед открывал ворота.

— Я же денег тебе не оставил! — спохватился он и отвалил Маше пятьсот рублей.

— Зачем? — удивилась она.

— На хозяйство. Мне тоже надо кое-куда слетать. Вернусь завтра к вечеру, но мало ли что... — Дед ог­лянулся на маму и сунул в кулак Маше хрустящую бумажку. — Вот еще сто долларов. В случае чего у со­седей обменяешь.

— Ты куда это собрался, мой генерал?! — всполо­шилась Маша.

— По делам! — отрезал Дед. — Беги, прощайся с мамой. Только не говори, что я улетаю — хватит ей в Москве своих волнений.

Маша побежала к машине чмокаться с мамой и выслушивать: «Не мучай себя голодом, не приходи домой поздно, не пускай кота на постель». Времени оставалось в обрез, поэтому мама ограничилась восе­мью наставлениями и одним вопросом: «Что у тебя с рукой?» Она уже не могла думать ни о чем, кроме Москвы.

Дед тем временем держал скособоченную поло­винку ворот, которая сама собой захлопывалась. Он подсел к маме на ходу, и Маша с ним даже не попро­щалась. Когда она выбежала на дорогу, чтобы хоть помахать вслед, машина мелькнула в конце улицы и скрылась за поворотом.

Уехали. Скособоченная вороти на еще закрыва­лась, а они уехали. Маше совсем не нравилась такая

поспешность. Ясно, почему мама сама не своя: шутка ли — пробоваться в Останкине, на Центральном телевидении! Но у Деда тоже подозрительно горели глаза. Сто долларов оставил. Осенью в Укрополе одна проблема с едой: куда ее деть. Покупаешь только хлеб и молоко, а остальное растет в огороде, и на сто долларов можно прожить хоть до Нового года. Когда уезжают на один день, такие деньги не оставляют!

Маша кинулась в дом. Спотыкаясь о разбросан­ные вещи, подбежала к секретеру в маминой комнате и достала шкатулку с документами. На дне, как все­гда, был спрятан конверт с деньгами на хозяйство. Но сейчас Маша нащупала в нем еще что-то — ма­ленькое, твердое. Раскрыла конверт и увидела пла­стиковую карточку «Visa».

В любом банке мира по такой карточке можно получить деньги — разумеется, если они есть у тебя на счете. У Деда были.

Давным-давно в Америке Дед основал фирму «Ник Ален и К ». «К », то есть его компаньон, амери­канец, командовал цехом, который делал мелкие де­тали для самолетов. А Дед, продавая детальки, вербо­вал агентов на авиационных заводах и узнавал важ­ные технические секреты. Когда его арестовали за шпионаж, «К » стал единственным хозяином фирмы. Он еще долго не верил, что дружище Ник — не Ник и не Ален, а русский разведчик Николай Алентьев. Че­рез двадцать лет у ворот тюрьмы Деда встречал белый лимузин. Шофер отдал ему конверт с пластиковой карточкой и запиской. «Я тебя не простил, но что за­работано, то заработано», — писал честный «К». Сколько денег на карточке, Дед не говорил, но, к примеру, джип для мамы выбрал не из дешевых.

И вот пластиковая карточка со всеми капиталами Деда оказалась в конверте рядом с тощей пачкой сто­рублевок. А вчера Дед записал в мамином кухонном блокноте, среди рецептов, цифровой код, без кото­рого не снимешь деньги с карточки. Мама спросила, зачем, а он сказал: «Я старый, могу на улице свалить­ся с инфарктом».

Все стало ясно. Дед оставил Маше такую кучу де­нег, чтобы она не полезла в шкатулку раньше време­ни. А пластиковую карточку в шкатулке оставил на случай, если погибнет в своей таинственной поездке.