Зоопарк в моей квартире - Леонид Сергеев Страница 28

Цепочки следов привели Серого к чащобе заснеженных кустов. Он стал, было, принюхиваться, как вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Обернувшись, Серый увидел, что с обрыва за ним наблюдает матёрый волк — лобастый, с покатой спиной и могучей шеей.

Через несколько секунд рядом с матёрым выстроилась волчья стая. Серый дружелюбно замотал головой и, прижав уши, полез знакомиться, но вожак злобно оскалился, внезапно в несколько прыжков достиг Серого, сбил его в снег и вцепился в загривок.

Лежа на боку и отбиваясь лапами от наседающего вожака, Серый заметил: с обрыва стали спускаться остальные волки; они враждебно рычали и всем своим видом давали понять, что разорвут чужака в клочья. На краю обрыва остался только один серый силуэт — Серый понял, что это красивая волчица — она спокойно смотрела вниз, в ожидании расправы над ним.

Но стая не успела приблизиться. Страх придал Серому недюжинные силы, он сбросил с себя вожака и, петляя меж кустов, помчался по дну оврага. Некоторое время стая гналась за ним, но вскоре волки один за другим отстали.

День за днём, месяц за месяцем сменялись времена года, но Серому казалось, что время тянется крайне медленно, ведь ему ежедневно приходилось бороться за выживание. За годы, пока длилась война, Серый побывал не в одном лесу, пересекал поля и луга, переплывал реки; не раз он заходил в пустынные сожжённые деревни, где торчали одни прокопчённые печи. В деревнях встречал одичавших собак и кошек — при его появлении они сразу забивались в дыры и закутки. Серый искал людей.

Он уже старел, уже уставал от длительных переходов в поисках добычи, уже не мог догнать зайца, поймать притаившуюся в траве птицу. Только и оставалось ему питаться мелкими грызунами, утиными яйцами и рыбёшками, которые находил на речных отмелях. Серый знал — стоит ему встретить людей, как его сразу накормят, погладят, утешат.

Часто Серый видел сны: к нему подходит улыбающаяся Люба. «Где же ты так долго пропадал, Серый?» — спрашивает, наклоняется и гладит его, и достаёт из кармана пряник.

Иногда во сне он видел красивую волчицу — ту, что стояла на краю обрыва, — только теперь она не равнодушно взирала на схватку, а своими призывами помогала ему одолеть матёрого. И конечно, он побеждал — матёрый трусливо убегал по дну оврага, а он, Серый, становился вожаком стаи. После этого остальные волки виновато повизгивали и заискивающе ползали перед ним на брюхе.

Как-то Серый брёл вдоль реки и вдруг за излучиной открылся мост, по которому проезжали машины. Взобравшись по песчаной круче, Серый вышел на шоссе и увидел вдалеке высокие дома; одновременно он услышал городской гул и уловил далёкий запах человеческого жилья.

Приблизившись к домам, Серый понял, что подошёл к большому городу, намного больше того, в котором был зоосад. Вначале это испугало его; некоторое время он нерешительно топтался в лесопосадке, потом всё же подошёл к крайним домам.

Первыми Серого заметили дворовые собаки; они сбились в кучу и боязливо, издалека, стали его облаивать. Затем на странную собаку обратили внимание дети и сообщили о ней взрослым. Большинство взрослых безразлично хмыкнуло; одна старушка, перекрестившись, заспешила в подъезд, другая пробормотала:

— Не подходите к ней, а то ещё укусит.

Но кто-то из мужчин, приглядевшись, заявил:

— Это волк! Вызовите милицию! Его надо пристрелить!

А Серый, прижавшись к фонарному столбу, устало и радостно смотрел на людей, ждал, когда его приютят и покормят.

По счастливой случайности мимо проходила женщина, которая дома держала собаку и вообще любила животных, и неплохо разбиралась в них.

— Он старый и больной, — сказала женщина. — У него и взгляд мутный, и бока ввалились.

Женщина достала из сумки кусок ливерной колбасы — её купила для своей собаки — и бросила Серому.

Он проглотил колбасу и жадно уставился на сумку. — И такой голодный, — женщина достала из сумки ещё один кусок и снова бросила Серому; потом, вздохнув, проговорила:

— Сохрани тебя Бог! — и пошла по улице, но вдруг заметила, что Серый идёт за, ней.

Женщина остановилась в раздумье:

— В зоопарк бы тебя отвести.

Она вновь достала колбасу, но не бросила, а подманила ею Серого.

— Иди за мной, бедолага! Отведу тебя в зоопарк, а то ещё убьют.

Так, спустя много лет Серый снова очутился в клетке. Снова у него была крыша над головой, снова его кормили, снова он находился среди людей; правда, теперь его не выводили на прогулки, но они ему и не очень-то были нужны. После многолетних скитаний, постоянных поисков добычи и ночлега он хотел только покоя.

И так случилось, что однажды в этом городе побывала Люба. После войны она вернулась в свой городок и стала работать на восстановленной кастрюльной фабрике. Она стала взрослой, у неё уже был сын. И вот однажды они с сыном приехали в большой город и зашли в зоопарк.

Они ходили от вольера к вольеру, и Люба рассказывала сыну о зоосаде, который был в их городке, о Сером, о войне, во время которой погибли все животные…

Когда они очутились около клетки спящего Серого и увидели старое животное с облезлой, потёртой шерстью, Люба сказала:

— Надо же, так похож на моего Серого. Только мой был молодой, а этот совсем старый.

Услышав свою кличку, Серый приподнялся. Что-то далёкое, полузабытое, но родное послышалось ему в голосе женщины, которая стояла перед клеткой и держала за руку малыша. Серый всмотрелся, принюхался и внезапно уловил запах, который отлично знал с детства и помнил всю жизнь. Радостно заскулив, он подбежал к решётке.

— Совсем такой, как мой Серый, — вздохнула Люба, и они с сыном отошли.

А Серый с воем заметался по клетке.

У моря

Я снова в Батуми, городе шумной листвы, где улицы пахнут фруктами и морем, где поезда идут среди волн, где солнце плавится в голубизне и раскалённые камни не остывают ночью; где порт грохочет и лязгает, где швартуются огромные корабли и с них вразвалку сходят матросы; где на пляже ловят крабов мальчишки и девчонки удят рыбу, как заправские рыбаки, и влюблённые пересыпают песок из руки в руку.

По утрам море в бухте спокойное, гладкое; на воде неподвижно сидят чайки. Иногда из воды веером выскакивают мальки — спасаются от маленькой акулы — катрана. Если надеть маску и нырнуть в море и посмотреть на поверхность из глубины, то увидишь множество медуз. Они как белые абажуры. По утрам вода в бухте прозрачная — видно, как на дне колышутся водоросли и греются на камнях бычки. Иногда меж камней проползёт огромный краб; вытащишь его из воды, а он окажется маленьким.

В полдень все ходят по набережной в полудрёме, обалделые от жары и терпких запахов, улыбаются бессмысленно и говорят невпопад — солнце прямо расплавляет мозги. На парапете сидят продавцы подводных драгоценностей, перед ними разложены раковины, сердолики, в стеклянных пузырьках с глицерином плавают металлические рыбки. Рядом на лавках, под высоченными платанами без коры, которые местные называют бесстыдницами, дремлют старики. А пляж пестрит от ярких одежд отдыхающих. По пляжу ходит фотограф. Он в полосатых шортах и соломенной шляпе, в руках — фотоаппарат на треноге и складной ящик с образцами фотокарточек. Фотограф называет себя мастером художественной фотографии. Захочет кто-нибудь сняться и вытянется перед объективом — фотограф поморщится, закачает головой: