Зоопарк в моей квартире - Леонид Сергеев Страница 27

— Да угомонись ты, глупая! Страшное дело начинается, а ты веселишься!

На следующий день самолёты сбросили разрывные бомбы; пронзительный свист и гулкие разрывы так напугали кабанов и лосиху, что они в панике забегали по загонам, то и дело натыкаясь на изгороди. Их паника передалась животным в клетках, и те с воем стали метаться за железными прутьями. Мартышка забралась к потолку клетки и притихла.

Внезапно на берегу пруда появилась ослепительная вспышка, и воздух потряс невероятный грохот — посреди зоосада разорвалась большая бомба.

От взрыва заграждения сломались и покорёжились; клетку мартышки перевернуло и расплющило вместе с её обитательницей; погибли все птицы, лосиха и кабаны; остальные животные, раненые и оглушённые, выбрались из-под обломков и побежали к лесу.

Среди оставшихся в живых был волк. Припадая на раненую переднюю лапу, он вбежал в лес и, напуганный взрывом, бежал весь оставшийся день, всё дальше удаляясь от городка. Когда стемнело, обессиленный, он упал под елью и, отдышавшись, стал зализывать лапу.

…Он попал в зоосад щенком и быстро приручился; бегал за школьниками, как собачонка, только не лаял. Больше других за ним ухаживала худая темноглазая семиклассница Люба. Она кормила его, вычёсывала, лечила, приносила игрушки: то мяч, то гладко оструганную палку, которую можно было грызть, то верёвку с привязанной бумагой — Люба бегала с этой верёвкой и кричала:

— Серый, поймай бумажку!

И он с дурашливым видом догонял Любу, и иногда ему удавалось цапнуть бумагу.

— Мой Серый такой смышлёный, — говорила Люба другим ученикам. — Я ему всё объясняю, и он понимает. Со зверёнышами вообще нужно разговаривать, тогда они вырастут умными.

Волчонок сильно привязался к Любе. От неё всегда приятно пахло, она не кричала на него, как некоторые мальчишки, и каждый день приносила ему пряник.

Со временем Серый подрос, стал большим волком с густой шерстью; в его взгляде появился пронзительно острый блеск; этот блеск, внушительные клыки и когти придавали ему грозный вид. Теперь только Люба безбоязненно заходила в его клетку. Она по-прежнему кормила его, играла с ним, разговаривала, а после ухода посетителей‘из зоосада выгуливала на поводке вокруг пруда.

Серому исполнилось шесть лет, когда внезапно всё изменилось. Зоосад опустел, и Люба куда-то исчезла. Вместо неё к нему, Серому, стал наведываться старый пожарный, от которого неприятно пахло махоркой. Пожарный кидал в клетку кусок чёрного хлеба или селёдку, наливал воды в миску и уходил. И ни разу не вывел его погулять и вообще с ним не разговаривал. Только однажды буркнул:

— Всё, Серый, кончилась ваша житуха. Скоро все протяните ноги.

А потом в небе появились огромные гудящие птицы и раздался оглушительный грохот.

…И вот теперь Серый лежал под елью, зализывал рану на лапе и поскуливал — звал Любу или, на худой конец, пожарного, но никто не отзывался. Он лежал один в тёмном, ночном лесу.

Некоторые лесные запахи показались ему знакомыми; принюхавшись, Серый вспомнил далёкое детство, тёплое логово, в котором родился, свою мать — большую волчицу, сестёр и братьев. Вспомнил, как мать заботливо вылизывала их, в холодные дни согревала своим телом, а время от времени уходила и возвращалась с какой-нибудь добычей.

Но однажды не вернулась. Несколько дней они ждали её, вылезали из логова, скулили. В поисках матери вначале заглядывали под близлежащие кусты, потом отходили от жилья, и бродили по дальним полянам, и в конце концов потеряли друг друга и дорогу к логову.

Серому повезло — его подобрали ребята, что стало с его сёстрами и братьями, он не знает.

Потом Серый вспомнил зоосад: залитые солнцем дорожки, по которым они бегали с Любой, пруд с птицами, клетки зверей соседей. Вспомнил, как со временем почувствовал себя взрослым, сильным — в нём пробудился гордый, независимый нрав, — и ему стало тесно в клетке. Он хотел носиться по лесным полянам, подставлять ветру молодое, упругое тело; надеялся стать вожаком стаи сородичей и мечтал встретить красивую волчицу — стройную, с раскосыми глазами и пушистым хвостом. Он жил бы в лесу, но иногда прибегал бы к людям — уже привык к ним. Особенно к Любе, самой замечательной из людей.

И вот теперь, очутившись в глухом лесу, Серому стало не по себе. Он хотел есть, но не знал, как добыть пищу, — мать не успела его научить, а Любе было ни к чему. Ему, взрослому волку, предстояло заново познавать давно забытый лесной мир, всему обучаться самостоятельно.

От природы Серый обладал тонким чутьём — различал и запоминал сотни запахов; к тому же, как всем животным, ему передались инстинкты родителей, но у него не было навыка выживания в лесу. Поэтому в первые дни ему всё давалось с трудом; на пропитание он только и мог откапывать медлительных кротов. Улавливал шорохи под травой, принюхивался и, учуяв зверька, опирался на больную лапу, а здоровой раскапывал, вытаскивал крота из норки, отряхивал от земли и проглатывал.

Через неделю, когда рана на лапе немного зажила, Серый сумел поймать лесного голубя. На одной поляне он заметил стаю диких голубей и стал подкрадываться. Ничего не подозревающие птицы мирно клевали в траве какие-то семена. Они были отъевшиеся, неуклюжие и, когда Серый бросился на них из засады, даже не успели взлететь, только вспорхнули. Серый сбил одного голубя, а второго схватил за крыло. Сбитая птица всё-таки зигзагами улетела в глубь леса, но второго голубя Серый не упустил.

Прошло немало времени, пока Серый не набрался опыта в охоте. Он научился по следам и помёту разыскивать крупную добычу — зайцев, кабанов, научился подкрадываться к ним с подветренной стороны и внезапно нападать; научился различать многочисленные лесные запахи, и прятаться от непогоды, и многому другому — всему тому, что необходимо дикому зверю.

Обычно волки живут стаями и в определённом месте: у них свои тропы, свои «охотничьи угодья». Серый стал волком-бродягой: охотился где придётся, и ночевал, где ночь застанет.

Случалось, он попадал в сложные ситуации. Как-то, преследуя зайца, оказался в заболоченной низине, и его чуть не засосала вязкая трясина.

В другой раз, уже поздней осенью, очутился в горящем сосняке; вечером устроился на ночлег на сухом пригорке, а проснулся от запаха гари — меж деревьев, как белая река, стелился едкий дым. Вскочив, Серый метнулся в сторону, где накануне приметил открытую поляну, но путь ему преградил яркий жар. Он ринулся в другую сторону, но и там полыхало пламя. А дым всё сгущался, уже еле различались деревья.

Серого спасло его необыкновенное обоняние: в какой-то момент в плотной дымовой завесе он уловил свежую струю воздуха и побежал по ней в то место, откуда она тянула.

Он бежал почти вслепую, натыкаясь на коряги и пни, но всё же вырвался из огненной западни.

Однажды зимой в глубоком овраге Серый обнаружил волчьи следы, которые тянулись к поваленным деревьям с отчётливым запахом волчьих меток. Серый догадался, что забрёл на чужую территорию, но ему давно хотелось пообщаться с сородичами, и главное, он столько лет ещё в зоосаду мечтал встретить красивую волчицу. Кто знает, может быть, сейчас подвернулся случай?!