Удивительные приключения запредельно невероятной, исключительно неповторимой, потрясающей, ни на кого не похожей Маулины Шмитт. Часть 1. Мое разрушенное королевство - Финн-Оле Хайнрих Страница 26

– Ну вот, – говорит Мигель.

– Да, вот, – говорит Пауль.

– Празднуй дальше, мой большой мальчик, – говорит Мигель.

– Ясное дело, – говорит Пауль и чуточку улыбается. Они обнимаются.

– Ты у меня молодец, – говорит Мигель.

– И ты у меня тоже, пап, – говорит Пауль.

Йоахим подает мне руку и кивает.

– До свидания, Паула.

Ну да, почти попал, думаю я. И отвечаю:

– До свидания, Йоханнес.

– Пока, Мигель, – говорю я, – спасибо большое за классные бургеры и за всё остальное. Рада была познакомиться.

– Я тоже рад, юная леди. Приглядывай за моим парнем, ладно?

– Само собой. Он мне нужен, мы же теперь вместе.

– Да ну?! – говорит Мигель и смотрит на Пауля большими глазами.

– Не в том смысле, – говорю я. – Мы коллеги…

Поворачиваюсь к Паулю:

– Подожду тебя на улице.

– Окей, – говорит Пауль.

Сижу на печальной, пустой детской площадке, кормлю голубей остатками картошки. Потом приходит Пауль и садится рядом. Он вытирает глаза.

– Всё в порядке? – спрашиваю я.

– Да, – говорит Пауль. – Да. Я просто скучаю по нему немножко. Сейчас пройдёт.

– Понятно, – говорю я и даю ему пару кусочков картошки – для голубей.

Пауль совсем не нытик, и Мява он не устраивает. Думаю, у него очень даже есть причины, и немало, чтобы злиться и орать, но он старается принять их, отнестись к ним по-дружески. Пауль из той же породы, что и Генерал, надо их познакомить. Они друг другу подойдут. Генерал любит поговорить, а Пауль – слушатель какого поискать. Оба любят и ценят торты-пироги, им нипочём ушедший автобус, дождь и всякое такое, от чего некоторым тут же хочется устроить Мяв.

– День рожденья был классный, честное слово, – говорит Пауль. – Так здорово, что ты пришла. И спасибо за торт и подарки. По-моему, никто ещё не пёк торт специально для меня.

– Да ерунда, – говорю я и думаю: это именно то, что я хотела сказать.

Я гляжу на Пауля: он сидит рядом, просто сидит, грызёт картошку, думает о чём-то, а где-то глубоко внутри – счастливый.

– Кстати, вот что: ты теперь член нашей команды, официально. Я уже поговорила с остальными.

– Правда?

– Ну да. Хочешь?

– А то!

– Добро пожаловать, – говорю я, а Пауль обнимает меня.

Ну и Пауль! Ух ты!

– Спасибо, – говорит он.

Пожимаю плечами, гляжу на двух голубей, дерущихся из-за кусочка картошки. Потом спрашиваю:

– А Йоахим, он вообще-то кто? И те два дядьки?

– Те двое – охранники. А Йоахим – папин куратор.

– Охранники? Куратор?

– Ну да, когда мы видимся, они должны быть рядом. Йоахим вполне нормальный, не то что те, которые раньше были. Отец с ним ладит.

– А зачем твоему папе охранники? Он что, звезда, что ли?

Пауль усмехается.

– Не-е, не звезда, но без них нам нельзя встречаться.

– Почему это?

– Ну, вот так вот.

Слышу дыхание Пауля. Он дышит тяжело, как будто на турнике подтягивается. У меня по спине бегут мурашки, и я говорю:

– Окей.

Между нашими кроссовками – муравьиная дорожка, она тихонько подрагивает, то тут, то там проползает заблудившийся жук, который ни сном ни духом о том, что вокруг происходит. Откидываюсь на спину, вытягиваюсь, делаюсь совсем плоской, щурюсь на ослепительно яркое солнце. Сухая трава под головой, в носу щекотка, небо высокое и почти белое, хрип и кряканье громкоговорителя в «МакАвто». Левой рукой ищу руку Пауля. Нащупываю его запястье.

Вот так вот.

Глава 23
Письмо с угрозами

ВСЁ, ЧТО БЫЛО ДОРОГО, СОЖЖЕНО И РАСТОПТАНО.

ВАША ЖЕНА ТЯЖЕЛО БОЛЬНА. ЕЙ НУЖНА ВАША ПОМОЩЬ.

ВАША ДОЧЬ СИЛЬНЕЕ, ЧЕМ ВЫ ДУМАЕТЕ.

ЕЁ ЗЛОСТЬ И ЯРОСТЬ ВЫШЕ ЭВЕРЕСТА, ЕЁ ГНЕВ МОЖЕТ РАЗДАВИТЬ ВАС, КАК МУРАВЬЯ… ПРОСТО, ЧТОБЫ ВЫ ЗНАЛИ, КАКОВО ЕЙ.

ВЫ ДОЛЖНЫ НАЧАТЬ ДЕЙСТВОВАТЬ.

НЕ НАДО ПОВОДИТЬ ПЛЕЧАМИ ПЕРЕД ДРУГИМИ ЖЕНЩИНАМИ, НАДО ЗАБОТИТЬСЯ О ТЕХ, ЗА КОГО ВЫ В ОТВЕТЕ.

МАУЛЯНДИЯ – НЕ ВАША СОБСТВЕННОСТЬ.

ВЕДИТЕ СЕБЯ БЛАГОРАЗУМНО. ТОГДА, ВОЗМОЖНО, МЫ ПОДУМАЕМ ОБ ОТМЕНЕ ВАШЕГО НАКАЗАНИЯ.

ВЫ НЕ ЗНАЕТЕ, С КЕМ ИМЕЕТЕ ДЕЛО, – РАДУЙТЕСЬ.

А ТО НАВСЕГДА ЗАБЫЛИ БЫ ПРО СОН. И ПРО СМЕХ.

На этом удивительные приключения запредельно невероятной, исключительно неповторимой, потрясающей, ни на кого не похожей Маулины Шмитт, конечно же, не заканчиваются.