Ткачи Заклинаний - Татьяна Леванова Страница 19

Тусклые желтые лампы освещали безлюдный каменный коридор. Сверху капала вода. В пролом на крыше были видны переплетения труб. Причем все трубы были подсвечены снаружи разноцветными лампочками. Пахло сырой землей.

Маша попыталась сделать шаг наружу, но снова уперлась в невидимую стену. Поставив свечу на ближайший стол, она снова предприняла попытку выйти, но ничего не получилось. Ни прямо, ни по стеночке, ни ползком, ни боком – невидимая стена была на месте. Отчаявшись, Маша прижалась к ней лбом, словно к оконному стеклу, и принялась рассматривать улицу. Прямо напротив нее, у корзин, полных дневного мусора, светились две красноватые звездочки. Девочка попыталась всмотреться в них как следует… В этот момент на ее плечо опустилась рука.

Чуня отодвинул девочку, а другой рукой тут же захлопнул дверь и прижался к ней плечом. Кто-то ударил снаружи по двери так, что Чуня дрогнул. Перепуганная Маша помогла ему задвинуть засов. В дверь еще два раза кто-то ударил, потом послышалось тяжелое дыхание и царапанье, словно огромная кошка просилась в дом.

– Пустошные росомахи, – пробормотал Чуня, потирая рукой ушибленное плечо. – Их привлекает запах мусора. Дальше на всех переходах на другие круглицы запираются двери, так что только у нас они опасны. Зачем ты открыла дверь?

– Но там же была стена… – пробормотала растерянная Маша.

– Это для тебя стена, чтобы ты не смогла выйти. А для остальных нет. На каждую росомаху не завяжешь узелок. Как можно быть такой идиоткой? Ты что, Заклинание преграды не заметила?

Чуня кивнул на узелок из красных ниток, болтающийся на косяке двери. Маша открыла рот – до сих пор она была уверена, что это какое-то украшение по фэн-шую, подобное тем, что развешивает ее бабушка.

– Не пытайся убрать, не дастся, – ухмыльнулся Чуня. – Мой такой же снаружи висит. Не видела? Я выйти могу, чтобы мусор вынести, а уйти – нет.

– Что это за штука? Заклинания – это же слова?

– Слова, когда их произносит маг. А когда мага нет, а Заклинание необходимо, на помощь приходят Ткачи Заклинаний. Я, признаться, до них так и не добрался. Застрял здесь. Поможешь?

– А вы кто? – наконец догадалась спросить Маша. – Почему мне все говорят, что вы немой?

– А ты сама-то кто? – ответил Чуня. – Почему ты меня понимаешь? Как ты укрощаешь огонь и воду? Зачем у тебя горный хрусталь на шее? В этом мире столько хрусталя, что его никто не носит как украшение.

– Я Сквозняк, – решительно ответила девочка. – Я брожу по чужим мирам и ищу что-то…

– Что-то, что тебе не нравится, – кивнул Чуня. – Я тоже был таким в детстве.

– А сейчас разве нет? – удивилась Маша. – Вы, наверное, выросли в этом мире?

– Я сына потерял, – с тоской признался Чуня. – Бродит где-то по мирам мой сыночек. На два года тебя младше. Не встречала?

Он вытащил из-под рубахи портрет в рамке, словно выпиленной из светящегося льда. Там была фотография мальчика с черными волосами, светлыми бровями, синеглазого, с торчащими передними зубами. Мальчик улыбался. Маша с сожалением покачала головой.

– Пока он улыбается, он жив, – сказал Чуня. – Я уже так давно брожу по мирам, следом за ветром… Ищу сыночка. Ищу Боню…

Он задумчиво дернул за одну из ленточек, пришитых к его рукаву. В комнате ощутимо потянуло ветром.

– Ты знаешь, что во всех мирах дуют одни и те же ветра, но лишь в этом мире они разговаривают, потому что это их дом? Люди только гости здесь.

Чуня дернул за ленточку на другом рукаве. У Маши начали развеваться волосы. Девочка с тревогой посмотрела по сторонам – ставни наглухо закрыты, нигде ни щелочки.

– Я с этими ленточками пять миров обошел, когда был в твоем возрасте. Вот и сыночек мой попросил мамочку пришить ему на курточку папины ленточки. Мамочка, дура набитая, и согласилась. С тех пор бродит мой маленький где-то один, никто не накормит, не поможет, – Чуня принялся с остервенением дергать за ленточки. Машу отшвырнуло на стену. Столы и лавки встали на дыбы, поднялся смерч из опилок.

– Стойте! – закричала девочка, но опилки забили ей рот.

– Ветры-ветры, унесите меня домой, – сквозь грохот и шум причитал Чуня. Машу ветром прижало к стене, она не могла пошевелиться. И тут вдруг огромный стол встал на дыбы и двинулся к ней, чертя в опилках широкую дорогу. Маша поняла, что сейчас из нее сделают лепешку. В последнюю минуту она щелкнула пальцами, переносясь к маячку-ленточке, привязанной к ножке верстака в доме Дениса.

Маша свалилась прямо на верстак, сбросив с него все, что там было. Перепуганный Денис спросонья заметался на кровати. Девочка замерла, приходя в себя после событий в корчме. Только что вокруг нее все летало и грохотало, как вдруг стало тихо, темно и спокойно. Денис свесился с кровати, посветил спичкой.

– Это я, Маша, – прошептала девочка. Она все еще боялась пошевелиться, не могла поверить, что ее руки и ноги целы.

– Ты как тут оказалась?

Вкратце Маша рассказала ему, что произошло в корчме. Денис тут же вскочил и начал собираться.

– Ты куда?

– Посмотреть. Там же люди спят. Дети. А если этот бешеный по комнатам пойдет?

– Но на Оранжевой круглице пустошная росомаха!

– Если все было так, как ты рассказываешь, она давно удрала. Они боятся шума. Да и я по-любому папу должен разбудить, так ведь? Сейчас соберемся толпой. А тебе лучше выспаться, пока есть возможность. Может, тебе через пару часов придется возвращаться на кухню к крысам, так что давай, время не теряй зря. Спи.

Маша так и сделала, потому что чувствовала себя такой уставшей – просто ни ногой, ни рукой не пошевелить. Она накрыла постель Дениса колючим пледом и улеглась сверху, укрывшись, как одеялом, маминым халатом. В ее волосах опилки, и весь халат тоже был в опилках, но спалось ей так спокойно, как бывает только дома.

Утром она проснулась в полной тишине, если не считать стрекота ветряков и еле слышного перелива колокольчиков. Ее никто не разбудил. Дом казался тихим и пустым. В коридоре пахло курицей.

Маша начала искать ванную, благо, что у Смельчаковых она была там же, где и у Штиля. Когда она привела себя в порядок и открыла дверь, перед ней очутилась мама Дениса. От нее пахло куриным бульоном.

– Проснулась наконец-то. Наверняка проголодалась. Пойдем, я тебя накормлю, а потом дай слово, что вернешься на Оранжевую круглицу и оставишь нас в покое.

– Вы меня простите, – Маша была настолько голодная, что мелькнувшая было гордая мысль отказаться от не очень любезного приглашения куда-то пропала. – Это случайно вышло.

Они прошли на кухню, где мама Дениса положила Маше полную тарелку вкуснющего омлета с сыром и грибами. Маша набросилась на еду и только на половине тарелки вспомнила:

– А где Денис?

– Денис с отцом трудятся вместе со всеми на развалинах Оранжевой круглицы, – вздохнула женщина, разливая пахнущий апельсинами чай. – Я должна дождаться детей из школы, а потом, наверное, пойду им помогать.