Рыцарь страха и упрека - Алла Холод Страница 9

— Ты все прекрасно понимаешь, сынок, — как-то обреченно сказал он, — ты понимаешь, что я хочу сказать. Я боюсь за тебя. Я боялся за Павла, а теперь страх за тебя будет еще сильнее. Я понимаю, что так сегодня устроена ваша система, что она вас такими делает, и в этих условиях вы по-другому и не можете. И если не изменится ее суть, то вас, как ни назови — хоть полиция, хоть гвардия, — все будет без толку. Как говорится, те же яйца, только вид сбоку.

Старик махнул рукой.

— То, что вы считаете себя неуязвимыми, плохо в первую очередь для вас самих. Вы видите, что вам все сходит с рук, и теряете контроль, утрачиваете инстинкт самосохранения, в конце концов. Вы даже приличия уже не считаете нужным соблюдать: разве это нормально, что полицейский в форме покупает в магазине водку и с ней садится в патрульную машину? Разве это нормально, что вы, гаишники, разворачиваетесь через две сплошные и гоняете, пьяные, по городу, даже на светофор не смотрите? Это все внешние проявления, но они отражают суть: вы считаете, что вам можно жить по своим законам и правилам, писанным только для вас. Ты считаешь, что можно ездить на угнанной машине, Паша считал, что подполковник полиции может позволить себе, напившись до поросячьего визга, палить из пистолета в ночном клубе. Думаешь, я ничего не знаю?

Антон был немало удивлен, что отец оказался в курсе происшествия, а Антон-то знал, скольких нервов и денег стоило Павлу замять ту историю.

— И потом, — продолжил отец, уже обращаясь к Римме Матвеевне, которая сидела в одной позе, не дыша, совершенно ошеломленная всем услышанным, — ты вот на Соньку всех собак готова спустить, что семья, мол, у них распалась и все такое…

— А разве нет? — мгновенно перебила его жена. — Разве она не виновата в том, что у них произошло? Ты вот Павла осуждаешь, а разве он не для семьи старался, даже если и делал что-то не так?

— Я не об этом, Римма, — покачал головой Константин Александрович, — я о другом. Ты Соню оставь в покое, ты думаешь, она от него не натерпелась?

— Да уж, она натерпелась! — парировала Римма Матвеевна. — От хорошей жены небось у родителей не прячутся. Забыл, как Паша у нас жил в прошлом году? От райской семейной жизни, поди, к родителям не сбегают.

— Ну да, — подтвердил Константин Александрович, — не сбегают. Только у Паши причина была, чтобы домой носа не показывать.

— Конечно была, раз он жил у нас, — согласилась Римма Матвеевна.

— И веская, — подытожил отец, — потому как после очередного похода по бродячим девкам у нашего сына открылась неприятная болезнь, с которой домой не сунешься. Потому он и отсиживался. Потому и аж целую неделю водку не пил.

— Как ты можешь! — взвизгнула Римма Матвеевна. — Твоего родного сына убили! А ты его поносишь! Хоть бы память его пожалел, старый черт! Морализатор тоже мне нашелся!

Константин Александрович тяжело вздохнул.

— Ты права, Римма, — согласился он, — ты права, Паши больше нет. Но я не поношу его, он был моим сыном, и я его любил. Но у нас с тобой есть еще Антон, и я потому все это говорил, что не хочу до конца своих дней трястись от страха за него. Прости, сынок, что я так, но я не хочу, чтобы и с тобой что-нибудь случилось…

С этими словами старик снова опустился в кресло и горько заплакал. Отцовское горе наконец приняло ту форму, которую и должно было принять. Римма Матвеевна тоже зашмыгала носом. Антон молчал. Он понимал, что отец имел в виду, во многом был с ним согласен. Да, ему еще предстоит разобраться, что же на самом деле послужило причиной гибели его брата и кто в ней виновен. Он не очень надеялся на успехи официального следствия, потому что понимал, что от следствия все и все будут скрывать, пробираться к истине следствию будет непросто. А знать, что произошло на самом деле, было очень и очень важно.

Ничего нового из уст отца Антон не услышал, так или иначе, но в разговорах с сыновьями Константин Александрович касался этой темы, сравнивал былые времена и нынешние, ругал полицию и власть вообще, высказывал предостережения Антону и Павлу. Но оба брата воспринимали речи отца как стариковское ворчание, как нравоучения, которые в их возрасте слушать уже совершенно не обязательно. Да и вообще… Сколько себя братья помнили, в их доме всегда был достаток, который никак не мог быть обеспечен одной только, пусть даже и высокой зарплатой отца, так что уж кто-кто, а он-то… Да, времена меняются, меняются условия жизни, каждая эпоха диктует свои законы. Антон никогда не задумывался о том, о чем сегодня ему говорил отец. Да, в его службе все устроено по своим правилам: надо брать, надо давать. А что делать? Хочешь иметь «хлебное» место — плати. Чтобы было чем платить и еще себе оставалось, нужно брать. Это закон, с которым никто не спорил, даже и в голову никому не приходило, все было понятно изначально, чего ж тут обсуждать?

Павел работал в отделе по борьбе с криминалом в сфере экономики, дослужился до звания подполковника и в последние месяцы уверенно расчищал себе путь к должности, к которой всегда стремился. Повышение было для него принципиально важно, как всем, кто приближается к рубежу в сорок пять лет и кто совсем не хочет в связи с этим попасть в число отправленных на пенсию.

Павел никогда не посвящал Антона в свои профессиональные хитрости. Иногда какие-то дела, на которых можно было заработать лишнюю копейку, они проворачивали вместе, но это было нечасто. Антон примерно знал круг знакомых старшего брата, в числе которых были и такие люди, которые по идее не должны состоять в дружбе с подполковником полиции. Но в паспорте у них ничего такого написано не было. Все они «граждане РФ», а если про них что и говорили, то это ведь еще и доказать надо. Например, Павел никогда не мог бы задать младшему брату вопрос о том, откуда у того деньги на покупку более свежего автомобиля, он понимал, что «чистый» «Мерседес» такого года выпуска Антон вряд ли потянул бы. Значит, машина «кривая», а уж как и при чьей помощи удалось ее легализовать, это вопрос сугубо профессиональный. Деликатный, если хотите. В такие деликатности лезть нечего. И сам он, в свою очередь, о своих делах ничего не рассказывал. С какой стати? Кому это интересно и зачем нужно? Он не скрывал от Антона свое близкое приятельство с директором рынка, на котором торгуют «левым», не проходящим ветконтроль мясом в больших объемах, с организатором лохотронных лотерей, про которого все и все знали, но никогда не могли поймать за руку. С владельцем двух ночных клубов, в подвалах которых вовсю работают давно переставшие быть легальными игровые автоматы. Да мало ли таких знакомых было у Павла! Он мог задержать большую партию контрафактной продукции, а через пару лет человек, который проходил по этому делу (впрочем, успешно потом разваленному), вполне мог оказаться среди гостей Павла на пикнике. Да разве их всех упомнишь! Да у Антона и цели такой не было, зачем? Каждый зарабатывает как может. Наверное, Павел был достаточно осторожен, наверное, умел правильно делиться с вышестоящими чинами, но раз его карьера делалась по всем правилам и вполне успешно, значит, не так уж все было опасно, как говорил Константин Александрович. Конечно, и у Павла случались неприятности, несколько раз на него писали в службу собственной безопасности и даже в прокуратуру, но раз это не отразилось ни в каких последующих оргвыводах, значит, все-таки свои вопросы он умел решать правильно.