Кавалер по найму - Василий Казаринов Страница 9

Наверное, телке не стоило выступать топлес — груди у нее были маленькие и вялые, а в лунках подмышек виднелись темные клочки волос.

— Нравится девочка? — спросила Фанни.

— Она само очарование… — Я вновь закурил. — А кстати, кто этот малый в красных штанах? Тот, что с микрофоном. Гардеробщик или массовик-затейник?

— Так он хозяин этой помойки. Кисулин его фамилия. Но завсегдатаи зовут его просто Киса.

— Ах вон как. Занятный кот.

Воспользовавшись тем, что шелест жидких аплодисментов угас, Киса объявил выход очередной участницы шоу.

Гардина дрогнула, чуть отодвинулась в сторону, и в круге света появилась высокая, изящно сложенная девчушка с шарообразной, мелким бесом вьющейся шевелюрой. Экипирована она была точно так же, как и ее соперница, с той лишь разницей, что трусики у нее были красного цвета, а перчатки черные. Едва оказавшись под обстрелом огня софитов, она инстинктивно приподняла руки, прикрывая перчатками грудь. Этот трогательный и естественный жест вызвал у присутствующих бурную реакцию.

Она обреченно вздохнула, шмыгнула носом, медленно опустила руки и двинулась к резиновому бассейну. Походка у нее была легкая, изящная и неторопливо-стремительная — так ходят по подиуму манекенщицы, а шарообразная шевелюра, венчавшая тонкий стебель ее фигурки, сообщала ей сходство с сорным Taraxacum.

Видно, забывшись, я произнес слово по-латыни вслух, потому что Фанни дернула меня за локоть:

— Что?

— Ничего. Многолетнее растение из семейства сложноцветных. Народ называет его одуванчиком.

Прикинув шансы соперниц, я предположил, что Одуванчик не протянет на скользком ринге больше минуты.

Гулко бухнул медный гонг, «бойцы», звучно чапая по густой жиже, доходившей им до щиколоток, сошлись в центре.

Обменявшись серией неловких, со слишком широким замахом, тумаков, они, слегка утомившись, сцепились в плотном клинче, постояли и, поскользнувшись, рухнули вдвоем в желе. Повозившись в скользком партере, они на четвереньках расползлись в стороны, поднялись и ринулись в новую атаку, осыпая друг друга бестолковыми ударами. Киса экспрессивно комментировал поединок, восторженно подвывая в ответ на каждый удачный выпад той или иной участницы потасовки. Публика все больше заводилась, шумно выражая свой восторг дикими возгласами. Меня же это зрелище не заинтересовало, и я отошел заказать у бармена с неподвижным лицом рюмку водки.

Схватку выиграла хрупкая девочка, которая, как я считал; не имела никаких шансов. Но как и большинство сорных растений, она была поразительно устойчива. Ее мощная соперница, склонная к импульсивным порывам, то и дело поскальзывалась и всей массой валилась в сладкую жижу.

Гонг возвестил о начале Нового поединка. В сторону ринга я уже не смотрел, потому что глядел в рюмку.

В течение отрезка времени длиной в три рюмки ничего нового в подвале не происходило: девушки, судя по комментариям рефери, азартно молотили друг друга. Провожая очередную неудачницу, Киса успокаивал ее тем, что сейчас ее обсыплют сахарной пудрой — и они станет просто конфеткой. Последний мой глоток из третьей рюмки совпал с концом состязания. Рефери, призывно вскинув руку, потребовал тишины.

— Господа! — провозгласил Киса. — Есть шанс отличиться! Может быть, кто-то из гостей заведения рискнет сразиться с нашей очаровательной чемпионкой?

Охотников лезть в бассейн не находилось. Народ, приглушенно ворча, начал расползаться по своим столам.

— Решайтесь, господа! — призывно мурлыкал Киса. — В случае успеха вас ждет фантастический приз! — Он выразительно помолчал и, подражая ведущему телевизионного «Поля чудес», взвыл: — Ав-то-мо-би-и-иль! В студию! — И верно, из той обширной ниши, таращась в зал зажженными фарами, выполз желтый «фольксваген».

Это была современная версия классического народного «жука», в плавных обводах которого и изящных линиях поджатых крыльев обозначился своеобразный шарм. В подвале воцарилась напряженная тишина.

— Ну же, смелее! — со все возрастающим напором призывал Киса. — Я считаю до трех. Раз!.. Два!..

Он поднял руку для последней, решительной отмашки и уже начал медленно опускать ее, но кислое выражение вдруг исчезло с его лица.

Подавшись вперед и приподнявшись на цыпочки, он уставился в дымный сумрак зала. Что он там мог различить — неясно, а впрочем, кошки хорошо видят во тьме.

— Мне померещилось или я впрямь видел чью-то руку?

— Нет, не померещилось, — раздался за моей спиной низкий женский голос.

Бэмби летящей оленьей походкой направилась к ристалищу, и я отметил про себя неточность первого впечатления, вернее сказать, его неполноту: она была, конечно, хороша в тот момент, когда стояла у стойки бара, сплетя ноги, но настоящей ее стихией было движение…

Шаг необычайно легкий, ноги она ставила строго по оси движения, и казалось, будто ее простенькие плетеные сандалии из тонкой рыжей кожи вовсе не касаются бетонного пола. Руки она несла почти неподвижными, лишь чуть развернув их впадинками локтевого сустава в направлении движения, оттого узкие плечи ее были слегка откинуты назад, и эта выпрямленность осанки подчеркивала упругие формы бюста. Она была вся движение. И казалась уже не олененком, а легкокрылым ангелом, заглянувшим по ошибке в языческое капище.

В моем уже поврежденном водкой сознании вдруг всплыла характеристика Селезнева: «Она поразительно красива и обязательно выкинет что-нибудь эдакое».

— Марьяна… — тихо произнес я ей в спину.

Она сбилась с шага, медленно обернулась. В ее глазах я увидел не то удивление, не то протест.

— Да-а-а… — прищурилась она, скользнув по мне взглядом. — Но что-то я не припомню, чтобы нас представляли друг другу.

Она стояла в полосе света, и я отметил про себя, что она старше, чем мне показалось поначалу. Во всяком случае, в ее умных глазах обозначился кое-какой житейский опыт.

— Да, это верно, — кивнул я. — Но у меня есть чутье на имена. Стоит только взглянуть на человека, как все его паспортные данные у меня в кармане. — Я отлип от барной стойки и взглядом указал в сторону ринга. — Я, собственно, хотел напроситься к тебе в секунданты. В этом виде спорта я кое-что смыслю. Запомни главное: не делать лишних движений, не рваться и не метаться. Постарайся удержаться на ногах. Там очень скользко.

— Я запомню, — улыбнулась она.

Мы приблизились к низкому надувному бортику, и, прежде чем я успел что-либо предпринять, она, сложив руки крестом, ухватилась за край платья, резко потянула подол вверх… Публика одобрительно заголосила.

— Давай. В случае чего я выкину на ринг полотенце.

Ничего такого не потребовалось. Она держалась на зыбкой основе ринга свободно и уверенно и при этом ухитрялась демонстрировать отменную реакцию, собранность, расчетливость. Порядком уже измотанная в предыдущих поединках, девочка-одуванчик все чаще опрокидывалась навзничь после несильных тычков соперницы.