Bye-bye, baby!.. - Виктория Платова Страница 9

«Singers Unlimited», надо же!.. Встретив Влада, бэби и неподумала от них отказаться, наверняка она не отказалась и от всего остального,что было в ее двадцатилетней жизни. В этом и заключалась вся разница. Всяпропасть между нами.

– «О, Джинджи…» – напела я бэби начало песни па почтибезукоризненном английском.

И бэби впервые взглянула на меня со жгучейзаинтересованностью.

– Круто! Впервые вижу в России человека, который знает«Сингерсанлимитед». – Она широко улыбнулась, и на щеках у нее проснулись исладко зевнули ямочки. – А еще что-нибудь можете?

Я тут же выдала кусок из «Прелюдии к поцелую».

– Вы меня убили, – констатировала бэби.

– Я случайно. Это была шальная пуля.

– Вы мне нравитесь, – вынесла вердикт бэби. –Вы клевая телка.

– Польщена.

– Меня зовут Александра. Можно – Сашка. Можно – Шурик.Как хотите, я на всё откликаюсь. А вас?

– Елена, – я на секунду задержала дыхание, –Елена Викторовна.

– Ну, – бэби дернула себя за мочку уха, –какая же вы Викторовна, не смешите! Я буду звать вас…

– …только не Ленком. Когда меня называют Ленок, япокрываюсь прыщами.

– Как насчет Алены?

– Терпимо. Но Лена все-таки лучше.

– О'кей. Лена так Лена. Курите? – Бэби королевскимжестом пододвинула ко мне пачку «Мальборо».

– Нет. Бросила.

Гречишный мед ее глаз подернулся тонкой корочкой сочувствия:

– Почему?

– Как почему?.. Бросила, и все. Две пачки в день – этобыло чересчур.

– Да нет. Две пачки – это нормально.

– Кому как… И потом – возраст… Цветлица. Хрипы влегких…

– Вот фигня. – Сочувственная корочка стала ощутимотолще. – У вас обалденный цветлица… А с тех пор, как бросили, – нетянуло снова закурить?

– Тянуло. Еще как!

– Никогда не поздно отказаться от вредной привычкивоздержания от табака. Вам ведь нравилось курить?

– Очень. – В этом я не признавалась даже Владу.

– Видите! – тут же уличила меня бэби. – Вжизни не так уж много удовольствий, чтобы вот так, за здорово живешь, отказатьсяхотя бы от одного из них.

Интересно, почему такая простая и ясная мысль до сих пор неприходила мне в голову?

– Вы правы, Александра. То есть… Сашка.

– Ну так что?

Бэби ловким движением выбила сигарету из пачки. Она искушаламеня, провоцировала, даже кончик ее концептуальной буддистской косичкираздвоился, как язык у змеи. И я сдалась. Я взяла сигарету из пальцев бэби.Жестких и нежных одновременно, засиженных дешевыми серебряными кольцами, –таких, какими и положено быть пальцам двадцатилетних.

Бэби щелкнула зажигалкой, я прикурила и сделала первуюглубокую затяжку.

– Ну как? – поинтересовалась она.

– Божественно! – Я выпустила колечко из дыма.Потом – еще одно.

– Супер! – Гречишный мед потек следом заколечками. – Вы и вправду потрясающая.

Потрясающей была она. И дело оказалась не только в еедвадцати годах, а в той ауре, которая витала вокруг нее, которая мгновенновыделяла бэби из любой толпы. Мы не просидели за одним столиком и получаса, а яуже узнала, что это такое: скорбное амплуа подруги главной героини. У меняникогда не было комплексов насчет собственной внешности, и завести знакомствоне составило бы особого труда и сейчас, если бы… Если бы не бэби: все смотрелитолько на нее и обращались только к ней. Ну почему, почему Владу не попалась платиноваяблондинка, тогда бы у меня сохранился крошечный шанс. Но против витальной,обладающей животным магнетизмом юной провокаторши шансов у меня не было.

– Интересный запах, – сказала я, докурив первуюсигарету до фильтра и слегка опьянев от ворвавшегося в мой дистиллированныйорганизм никотина.

– Что вы имеете в виду?

– Ваши духи.

– А-а… – Бэби прижала к губам кончик носа, а потомобнюхала банда ну на запястье. – Это «Ангел».

– Вам идет.

– Вы полагаете? Вообще-то я не очень люблю духи.Точнее, стараюсь ими не пользоваться. Духи – это такое лукавство… Это все равночто шубу летом таскать только потому, что у тебя хреновая фигура. Человекдолжен быть естественным, а в духах нет ни капли естественности. Сплошнойобман. Сплошное надувательство.

От столь продолжительной программной речи мне стало не посебе.

– Тогда зачем вы ими пользуетесь?

– Это подарок моего парня. «Ангел» на моей коже – егослабость. А к слабостям своих парней я отношусь с пониманием.

– Ваш парень… Он приехал с вами? – осторожноподбирая слова, спросила я.

– Влад? Нет. Стала бы я сидеть в этом гадюшнике, еслибы он приехал со мной!.. Но он тоже здесь появится. Дня через три. В самыйпоследний момент у него образовалась срочная командировка…

– На Рождество?

Он работает в журнале… Знаете, такие тупые глянцевыепсалтири, которые учат тебя, как жить… Что слушать, что носить и как сделатьтвоему парню эротический, массаж, чтобы он отъехал до Владивостока. Мертвечина.Туфта. Срань господня. Вот он там и числится падальщиком. А сейчас полетелвыклевывать что-то в Амстердаме. Вы были в Амстердаме?

Я неопределенно покачала головой, предоставив самой бэбирешать, была ли я в Амстердаме или нет. И пока бэби решала, я – уже сама –подкурила себе вторую сигарету. Вот и все. Никаких сомнений. Это она. He-шлюха,нелипучка, не-дешевка, не-дрянь. Не-девка.

Бэби.

– Амстердам – попсовый город, – сказалабэби. – И всегда такой, каким ты хочешь его видеть. Я не очень-то люблюего…

– Как духи?

– По-другому. Вот Париж, к примеру, – шлюхафригидная и расчетливая. А Амстердам – шлюха, дающая всем бесплатно. Только излюбви к чистому искусству.

– Шлюха со знанием приемов эротического массажа?

– Именно. – Бэби откинулась на стуле, с шикомзатянулась и выпустила сразу три кольца.

– А вы и в Париже наследили?

– J'ai passe une tres bonne soiree, – на вполнесносном французском произнесла она.

«Было очень мило». Паршивка!..

Sans aucun doute [1]. – Мой французский былне в пример лучше французского бэби. Мой французский был безупречен.

– Ой! – Бэби дернула серьгу в ухе.

– Ай! – Я почти зеркально повторила ее движение, стой лишь разницей, что в ухе у меня скромно приютился бриллиант по цене вполторы тысячи долларов.