Рай обреченных - Чингиз Абдуллаев Страница 9

Здесь была его маленькая епархия. Он был неплохимспециалистом, одним из лучших врачей в этой области. Сказывался и общий стаж, иопыт работы. И потому больные, попадавшие сюда, почти не имели основанийбеспокоиться. Но это была только видимость.

Все качества, которых не было у Лаидова, вполне дополняластрогая старшая медсестра Екатерина Бармина. Старая дева, так и не вышедшаязамуж, она почти все время проводила в лепрозории. Здесь было и ее царство, иее единственная обитель, с чем она окончательно смирилась после сорока лет.

Она была беспощадно строга, отличалась высокой нравственностью,как и все, кому не доступны физические радости бытия. Она была сурова сбольными и служебным персоналом, представляя собой обычный тип женщины снеудавшейся личной жизнью и потому всецело преданной своей работе.

Главный врач долго читал медицинское направление Инги. Потомтак же долго протирал свои очки. После чего наконец спросил, как Инга себясейчас чувствует.

— Хорошо, — ответила девушка. Она действительно чувствоваласебя почти хорошо. Все неуверенности и страхи остались позади. Она была здесь, иничего более страшного уже не могло произойти.

Главный врач наконец снова надел свои очки и пошел мытьруки, чтобы осмотреть руку Инги. Осмотр длился недолго, все было ясно и безэтого медицинского ритуала, необходимого для новичков. Потом главный врачпопросил Ингу выйти из кабинета, оставшись наедине с ее дядей.

Пока она ходила по коридору, из-за тонкой гипсолитовой стеныдо нее долетали некоторые слова разговора. Она не хотела подслушивать, простотак получилось. Главный врач говорил о том, что родным нужно приезжать сюда какможно реже, стараясь не беспокоить остальных больных. Что по своей многолетнейпрактике он хорошо знает, к чему могут привести частые визиты. Нервные срывы уобеих сторон, истерики, попытки к бегству больных… Он добросовестно описал весьбукет возможных неприятностей.

Очевидно, дядя соглашался, так как говорил он очень мало. Апотом они вместе вышли в коридор, и дядя, не сдержавшись, крепко обнял Ингу. Идаже поцеловал. Ее давно никто не целовал, кроме матери. И умершего отца. Апотом дядя уехал.

Главный врач неодобрительно смотрел на сцену их прощания, ноничего не сказал. Только, вызвав Бармину, попросил отвести новенькую больную вее палату. Старшая медсестра грозно посмотрела на Ингу и пошла первой, ничегоне сказав. Девушка, подняв свой чемодан, направилась за ней. Чемодан былтяжелый, и нести его в одной правой руке было довольно трудно. Но идтиоказалось недалеко, к соседнему двухэтажному, плохо оштукатуренному зданию.

Бармина вошла в здание первой. Дверь была открыта. Ингавошла вслед за ней. Навстречу ей шел какой-то незнакомец. Инга испуганнозамерла, чуть не закричала. У него на лице… или это ей показалось… Онаостановилась, прислонившись к стенке и опустив чемодан, словно уже не могласделать ни одного шага. Бармина, услышав, что она остановилась, повернулась кней.

— В чем дело? — спросила строго.

— Он… у него… — бормотала девушка, охваченная ужасом. Онавпервые четко поняла, куда попала.

— Ну и что? — спросила Бармина. — Человек болеет уже десятьлет. Тебе повезло, лицо не тронуто. А у него все началось с лица. Вот нос ипровалился. Обычное дело.

— Он… я… здесь… здесь все такие? — несмело спросила Инга.

— Конечно, нет. Здесь есть больные в гораздо худшемсостоянии, — честно призналась Бармина, — но их видеть тебе совсем необязательно. Здесь у нас больные на начальной и средней стадии поражения. Атяжелобольные находятся в другом здании. У них своя столовая, и, если незахочешь, можешь туда не ходить. Хотя все туда ходят. Там телевизор работает.

Инга испуганно молчала. Если этот человек без носа такстрашен, то как ужасны люди в другом здании! И ее ждет нечто подобное. Оназакусила губу до крови и, подняв чемодан, двинулась вслед за Барминой.

Они вошли в небольшую комнату. Здесь было достаточно чисто,опрятно. Вдоль стен стояли три металлические кровати. На одной из них лежалополотенце.

— Ты обедала? — спросила Бармина.

— Нет, — покачала головой Инга, — я пока не хочу есть.

— Ну-ну, — Бармина внимательно посмотрела на девушку, —сколько тебе лет?

— Двадцать два года.

— Давно это у тебя?

— Уже больше двух лет, — честно призналась Инга.

— Училась где-нибудь?

— Да, в медицинском.

— Хотела быть врачом? — поняла Бармина. — Значит, мыколлеги.

— Я ушла после второго курса.

— Все равно. Неоконченное высшее медицинское образование.Это тоже неплохо. Договорюсь с Лаидовым, оформим тебя на полставки какмедсестру. Будешь получать зарплату.

— Спасибо, не надо, — твердо сказала Инга.

— Ты не выпендривайся, — посоветовала Бармина, — здесьтвоего согласия никто спрашивать не будет. Если нужно, будешь помогать. Поняла?

— Да.

— Вон там твоя кровать, — показала старшая медсестра наместо в углу, — в тумбочку сложи свои вещи. Чемодан у тебя тяжелый, платья,наверно, привезла. Они тебе здесь не понадобятся.

— Нет, это книги.

— Книги любишь, это хорошо. Читать любишь. Сдашь свои книгив нашу библиотеку. У нас своих книг почти нет, очень маленькая библиотека.

— Нет.

— Что нет? — разозлилась Бармина.

— Не сдам, — тихо сказала Инга.

Бармина молча посмотрела на нее. Видимо, она что-то все-такипоняла. И не стала настаивать. Только проворчала:

— Ты не очень здесь умничай. Такие вещи у нас не любят.Здесь мы все как одна большая семья. Коммунальная семья, — добавила Бармина,видимо опасаясь быть превратно понятной.

Инга потащила чемодан к кровати. Поставила рядом. Села настул. Правая рука нестерпимо болела.

— Это правильно, — кивнула Бармина, — видно, что ты изинтеллигентной семьи. А то наши девки сразу на постель садятся. Я им тысячу разговорила, что садиться нужно на стул.

— А здесь тоже живут больные, — поняла вдруг Инга.

— Конечно, — беспощадно ответила старшая медсестра, — здесьлепрозорий, девочка, и не дом отдыха.

Скрипнула дверь, и в комнату вошли две женщины в каких-то выцветшихкрасно-буро-желтых халатах. У одной из них было чудовищно распухшее лицо,превратившее глаза в щелочки, а нос в смятую картошку. Волосы у нее былинеопределенного рыже-белого цвета. У второй лицо было нормальное, вытянутое, сазиатскими чертами. Инга даже удивилась, увидев эту молодую женщину. Онапо-своему была даже привлекательна. Только когда молодая женщина, тяжелоступая, прошла к своей кровати, Инга обратила внимание на ее ноги. Почти доколен тянулись красные шерстяные носки ручной вязки. Ноги были очень полными,неестественными, сразу бросающимися в глаза. Видимо, болезнь поразила нижниеконечности женщины. Вошедшие удивленно смотрели на новенькую.