Рай обреченных - Чингиз Абдуллаев Страница 10

Фотографии убитого они получили только к вечеру. Ехать вспецкомендатуры не имело смысла. Было уже слишком поздно. Шаболдаев поднялся навторой этаж, чтобы доложить обо всем начальнику райотдела. Но подполковника наместе не оказалось. В районе начались митинги протеста, на улицах появилисьсотни людей. Работники райкома не рисковали встречаться с митингующими,предпочитая получать донесения от сотрудников милиции, прокуратуры и КГБ.

Последние ходили, как обычно, с умными лицами, словно зналиистину в последней инстанции. Районный отдел КГБ давно превратился впараллельный центр сбора денег с местного населения. Вражеских разведчиков немогли интересовать добыча камня или разработка известняка. Их в районе никогдане видели, как не видели здесь вообще никаких иностранцев. Агентурная сеть КГБсостояла из обычных стукачей, часто желающих либо выслужиться, либо простопридать значение своим никчемным персонам. Разговоры о том, что кого-тонасильно вербовали в осведомители, был всего лишь мифом. За исключением немногихпорядочных людей, большинство с удовольствием и должным усердием становилисьосведомителями.

И если агентурная сеть милиции состояла, как правило, измелких и крупных правонарушителей, то агентурная сеть местного райотдела КГБмогла состоять из кого угодно. Многие даже гордились, что были осведомителямиКГБ. Работники местного отдела появлялись повсюду с глубокомысленнымвыражением, словно Штирлицы, попавшие во враждебную обстановку.

Единственный из чекистов, несколько прохладно относившийся ксвоим обязанностям и поэтому более нормальный, чем все остальные, обычно сиделв районном отделении КГБ и составлял донесения для начальства. По страннойлогике судьбы его звали Гамлет, и он почти всегда мучился поистинешекспировскими вопросами, сомневаясь в полезности своей работы.

Все данные по району передавались в орготдел райкома партии,где заведующий отделом, человек маленького роста, пунктуально знакомился сними, делая специальные выписки для первого секретаря Тоболина.

Подполковник вернулся поздно вечером. По строгим правиламвнутреннего распорядка все офицеры обязаны были ждать возвращения начальникарайотдела. Только он мог решить, кому сегодня уезжать домой, а кому, оставшись,нести вахту до утра. Отпустив некоторых офицеров, уже отдежуривших в предыдущийдень, подполковник наконец вызвал к себе майора Шаболдаева.

— Уже успел отличиться, — встретил его неприветливоподполковник. — Дежурный говорит, что ты зарегистрировал труп убитого спризнаками насильственной смерти. Молодец. Ничего другого придумать не мог.

— Приехали представители прокуратуры, — хмуро ответил майор,стоя перед начальником райотдела, — я обязан был сделать запись.

— Садись, — разрешил подполковник, — узнал хоть, кто этотакой?

— Я участкового вызвал, а он его не знает. Сегодня фотографиюсделали, завтра поеду, покажу в поселках. Может, кто-нибудь его знал. Вспецкомендатурах много всяких людей бывает. Хотя он не похож на обычногозаключенного. Туфли у него модные, да и одет очень прилично.

— Откуда он тогда там появился? — спросил подполковник.

— Не знаю, — честно ответил Шаболдаев.

Подполковник помолчал. Потом нехотя сказал:

— В районе неспокойно. Идут митинги, демонстрации. Все чтохочешь может быть. Начнутся беспорядки, кто потом будет отвечать? Райком все нанас свалит.

— Да, — согласился Шаболдаев, — нужно двух-трех крикуноварестовать, пусть у нас посидят, остынут.

— Не разрешают, — сквозь зубы сказал подполковник, —говорят, у нас сейчас гласность. Нельзя старыми методами работать. А как можно,не говорят. И тут еще твое убийство. Новый министр только повод ищет, чтобысорвать на ком-нибудь злость, показать, какой он строгий начальник. Хочешь,чтобы он на мне все показал?

— Я найду убийцу, — понял Шаболдаев, — за три дня найду.

— За два, — сказал подполковник, — там ведь чужой появитьсяне мог. Убийца наверняка кто-то из местных. Потряси всех, но найди. Главное,успеть отчитаться о раскрытом преступлении. Мне нужен убийца. Любой убийца.Понимаешь меня — любой. Потом напишем, что ошибались. Доказательства не тебыли. Но это потом будет. А сейчас найди мне кого-нибудь.

— А прокурор как? — вспомнил Шаболдаев. — Их следовательдело ведет. Он может не согласиться с нашей версией. Начнет копать,расспрашивать. Он ведь дело в суд должен передать.

— Я уже договорился с прокурором, — отмахнулся подполковник,— он согласен. Можно кого-то из больных взять и написать. Они там всененормальные, эти прокаженные. Никто туда не поедет проверять, просто побоятся.Прокуратуре тоже нужны хорошие показатели. В общем, через два дня ты мне долженсообщить имя убийцы. А потом делай что хочешь. Главное, наши показатели неиспортить.

Шаболдаев знал, как делаются эти показатели. Когда нужнобыло резко исправить ситуацию с раскрываемостью преступлений, сотрудникиуголовного розыска просто задерживали давно известных им наркоманов и мелкихправонарушителей, подбрасывая им пакетики с наркотиками. Доказательства былиналицо. Суд обычно бывал скорым и неправым. Обвиняемый получал несколько леттюрьмы, а в райотделе успешно отчитывались о высоком проценте раскрываемостипреступлений. Конечно, увеличивалось и число правонарушений, но это было уже нетак страшно. Во-первых, можно было не показывать действительных случаев. Аво-вторых, успешное расследование всегда резко улучшало статистику. Ведь еслииз шести преступлений два не раскрыто, то это уже больше тридцати процентов. Аесли из восьми только два или из десяти, то это двадцать пять или двадцатьпроцентов, а значит, улучшение налицо.