Театральная площадь - Валерия Вербинина Страница 8
Театральная площадь - Валерия Вербинина читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
— Час, но может быть и больше. Это уж как педагог решит, — отозвалась мать.
— То есть после одиннадцати Павел должен был вернуться домой?
— Нет, почему? У него же репетиция еще была.
— Что за репетиция?
— «Лебединое озеро», он там занят в третьем акте.
— Когда именно началась репетиция и сколько она продолжалась?
— Я не знаю, — с некоторым неудовольствием ответила мать. — Понимаете, репетиция — это сложный процесс, тем более что Палладий Андреевич — человек требовательный.
— Кто такой Палладий Андреевич? — терпеливо спросил Опалин.
— Вы что, никогда о нем не слышали? — искренне поразилась Екатерина Арсеньевна. — Палладий Андреевич — это же Касьянов, балетмейстер!
— Он ставит все танцы, — тонким неприятным голосом проговорила Ляля, которую, очевидно, утомила необходимость все разжевывать несообразительному гостю.
— В смысле — ставит? — машинально спросил Опалин. — Я думал, этот балет существует так давно, что все танцы уже известны.
В комнате наступило тяжелое молчание. Две пары глаз смотрели на Ивана так, словно увидели не современного человека, а какого-то неандертальца.
— Видите ли, — наконец промямлила Екатерина Арсеньевна, — в балете все немного сложнее…
— Балетмейстер имеет право изменять танцы, сочинять новые и переставлять музыкальные номера, если сочтет нужным, — сердито проговорила Ляля, тряхнув косами. — Вообще «Лебединое озеро» считалось как бы женским балетом, но Палладий Андреевич хочет уравновесить главные партии, женскую и мужскую. Это я вам упрощенно объясняю, там все гораздо сложнее, конечно, в том числе и из-за Вольского, который вторые роли не танцует, а если и станцует, то так, что публика, кроме него, никого видеть не будет. Поэтому Палладий Андреевич и должен сделать так, чтобы все были довольны. И вообще балетмейстер — главный человек в спектакле.
— А как же исполнители? — не удержался Опалин.
— Ну что — исполнители? — пожала плечами хозяйка дома. — Конечно, от них многое зависит. Но, например, Седова ни одной вариации себе придумать не способна, все делает балетмейстер.
У Ивана уже голова шла кругом.
— Вариация — это танец, — сжалилась над ним Ляля.
— Ваш сын танцевал с Седовой? — наугад спросил у хозяйки Опалин.
Екатерина Арсеньевна поджала губы, и Иван понял, что допустил очередной промах.
— Так говорить не совсем корректно, — с явным неудовольствием промолвила Виноградова. — Они должны были выступать в одном спектакле.
— В «Лебедином озере», которое ставит Касьянов?
— Вы угадали, — с облегчением ответила хозяйка дома.
Итак, примерный юноша Павлик Виноградов отправился в театр, где у него состоялся класс, а потом репетиция «Лебединого озера», был где-то убит и через несколько часов в виде бездыханного тела попался на глаза оперуполномоченному Опалину и его спутнице. После чего труп загадочным образом исчез.
Вселенная — театр. Россия — это сцена.
— Вы не знаете, ваш сын выходил из театра днем? — быстро спросил Иван. — Мог… ну я не знаю… пойти к какому-то знакомому или просто перекусить?
— В театре есть буфет, — с великолепным презрением ответила Екатерина Арсеньевна. — А к Володе Павлик в тот день не заходил.
— А кроме Володи у вашего сына не было друзей? Или девушки?
По выражению лица Виноградовой он сообразил, что допустил чудовищную бестактность.
— Какие странные вопросы вы задаете, — пробормотала Екатерина Арсеньевна. — Разумеется, у него не было девушки, потому что… потому что иначе я бы знала.
Ляля как-то странно покосилась на мать, но ничего не сказала. «Сестре что-то известно, — подумал Опалин. — Неплохая семья, и люди вроде хорошие, но… почему меня тянет уйти и никогда больше сюда не возвращаться?»
Он поглядел на дверь, которая вела в смежную комнату, и спросил:
— Там комната вашего сына? Мне нужно взглянуть.
— Это обязательно? — нервно спросила Екатерина Арсеньевна.
— Разумеется, поскольку я его ищу, — буркнул Опалин, поднимаясь с места. Но он не учел, с кем имеет дело.
— Могу вас заверить, что в комнате его нет, — едко отозвалась хозяйка.
Притворившись, что не заметил шпильки в свой адрес, Иван открыл дверь. Нигде ни соринки, все вычищено до блеска. Книжный шкаф, гардероб, довольно большая кровать, бюро, два стула с гнутыми ножками; на стенах — акварели в рамках. Почему-то уют здесь произвел на Ивана гнетущее впечатление — вероятно, потому, что он уже знал, что это комната покойника.
— Я бы не хотела… — начала Екатерина Арсеньевна, видя, как он один за другим выдвигает ящики бюро. — И что, собственно, вы хотите найти? — уже сердито спросила она.
— Ваш сын вел дневник?
— Нет.
— Кроме балета в его жизни были еще какие-то увлечения?
— Какой вы странный, — с упреком промолвила Екатерина Арсеньевна. — При чем тут увлечение, когда речь идет о призвании…
— Ну чем-то же еще он занимался?
— Любил читать книги, собирал марки. Этого достаточно?
— А в комсомоле он состоял?
— Разумеется.
Разговаривая с Виноградовой, Опалин быстро просматривал содержимое ящиков. Альбомы с марками, скрепки, старые конверты, какие-то тесемки, матерчатые туфли, причем явно сношенные, банка вазелина для волос и среди всего этого хлама — запрятанная на дно ящика фотографическая открытка. Балерина стоит на пуантах в томной позе, подпись — Ирина Седова. Перевернув открытку, Опалин увидел строчки, идущие наискось, с хорошо продуманной небрежностью: «Весь мир — театр. И. Седова, 22 февраля 1935».
— Я уже вам сказала, что он не вел дневника, — проговорила Екатерина Арсеньевна высоким злым голосом. Судя по всему, она болезненно переживала вторжение постороннего в то, что считала личным пространством своего сына.
— Прошу прощения, — сухо сказал Опалин, возвращая открытку на место и задвигая ящик, — но это моя работа.
— Рыться в чужих вещах?
— Мама, перестань, — пробормотала Ляля. Она стояла на пороге комнаты за своей матерью, которая напряженно следила за действиями Опалина и, кажется, мечтала только об одном: чтобы он поскорее ушел.
— Во что ваш сын был одет, когда вы видели его в последний раз? — спросил Иван, переборов сильнейшее искушение сообщить Виноградовой, что ее бесценный Павлик мертв и что ей совершенно не на что надеяться.
— Одет? Ну… как обычно…
Когда они вернулись в главную комнату, Екатерина Арсеньевна немного успокоилась, и в несколько приемов Иван вытянул интересующие его подробности. Серый костюм, черные ботинки, темно-синий галстук, вязаная черная шапочка и такой же шарф, а куртка коричневая, на меху, очень хорошая куртка.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии