Список донжуанов - Татьяна Полякова Страница 8

– Можно, – с готовностью кивнула Марья. – Звонитон в очередной раз моему гаду и говорит: «Мона от меня к мамаше сбежала исобирается разводиться», а мой-то гад ему в ответ: «Повезло». Но ваш жалобно такпричитать начал, что совсем не повезло и даже напротив. Любит он вас, видители. И хватает у людей совести болтать такое, когда он всех своих шлюх по именамне помнит. Мой гад стал его утешать: никуда, говорит, не денется, посидитнедельку без денег и сама прибежит. И опять в сауну намылились. Чувствуете,какое коварство? Любит он вас, как же, а дурные привычки бросать не желает.Каждый день он звонил и жаловался, а мой его утешал. И вдруг ваш точно с цеписорвался. Убью, говорит, я ее. Никогда она, говорит, меня не любила и толькорада от меня избавиться, и никакими деньгами ее не удержишь. Мой-то хоть и гад,но человек благоразумный, и говорит ему: «Зачем же убивать? Может, лучше всамом деле развестись, тем более что не любит». А Серега прямо сам не свой:убью, и все.

Выслушав ее рассказ, я вздохнула с облегчением, потому чтобыла убеждена: всерьез муж убивать меня не собирается, а то, что орал «убью»,так это просто эмоции, утихнет и развод даст, никуда не денется.

С легким сердцем я накормила Марью кашей, взглянула на часыи напомнила ей о работе – не своей, ее.

– Разве вам не надо в ваш офис?

Тут выяснилось, что она в отпуске, а отправилась в отпуск содной целью: спасти меня, а так как отпуск внеплановый, а значит, безсодержания, денег у нее нет, и она считает, что ей лучше всего жить у меня вцелях моей безопасности и ее экономии. Данной идее я воспротивилась, твердозаявив, что в охране не нуждаюсь, а прокормить кого-либо не в силах, потому чтоу самой денег нет. Тут я, конечно, грешила против истины, но видеть в своейквартире сумасшедшую упорно не желала.

В конце концов мне удалось-таки проводить ее до двери. Онаоставила мне номер своего телефона со словами: «Звоните, если что», а япосоветовала ей вернуться на работу – вдруг мой гад опять позвонит. Онанахмурилась, кивнула и наконец-то ушла. Я стала звонить Эльке с жалобами.

– Сумасшедший дом, – вздохнула она, выслушав. – Авдруг он правда чего замышляет? Может, тебе стоит переехать к маме? –Вопрос я оставила без ответа и села за работу.

День прошел незаметно, я и думать забыла о Марье и еепредостережении, то есть я ее вспомнила, укладываясь спать, но со смешком, идаже головой покачала: мол, надо же, совершенно чокнутая девица. Оказалось, нетакая уж она сумасшедшая. А вот муж у меня точно псих, в этом я смоглаубедиться буквально через несколько часов.

Взгляд мой упал на прикроватную тумбочку и натолкнулся натетрадь. Сама я ее даже в руки не брала и удивилась: в какой же момент ушлаядевица успела прошмыгнуть в спальню. Интересно, что она еще успела? Да, стакими следует держать ухо востро. Перекрестившись на всякий случай, явыключила свет и закрыла глаза.

Снились мне кошмары: муж с топором, Марья в рогатой шапке сносом клоуна грозила пальцем и грозно выла: «Забыла ты бога, оттого инаказана», мимо пробегали старушки в черном и смотрели недобро, но все этикошмары были сущей ерундой по сравнению с моим пробуждением.

Проснулась я оттого, что не имела возможности повернуться ирука затекла от неудобной позы, открыла глаза и в первый момент решила, что всееще сплю, а ночной кошмар становится еще кошмарней. На моей постели сидели двадюжих молодца, один держал меня за руки и пакостно ухмылялся, а второй что-топроделывал с моими ногами. Через секунду я поняла: он их связывает, мне сталобольно, а до меня наконец дошло, что это вовсе не сон, все это в реальности: ипарни, и свет настольной лампы, и связанные руки. Я вмиг похолодела, вытаращилаглаза, но нашла в себе силы спросить:

– Вы кто?

Ответом мне было гробовое молчание. Впрочем, тут я слегкапреувеличила, парни не молчали, оба хмыкнули, а один так даже хохотнул, но нисловечка не произнесли и ясности в то, что происходит, не внесли.

– Кто вы? – жалобно повторила я.

Тут второй парень, тот, что привязывал мои ноги к ножкамкровати, выпрямился. В его руках я увидела скотч, которым он и заклеил мой рот.После этого ничего произнести я уже не могла и лишь глазами вращала в ожиданиисамого худшего, причем и худшее виделось мне расплывчато.

Оба мерзавца поднялись, сделали мне ручкой и выключилилампу. Я напряглась в напрасном усилии порвать путы и тут услышала шаги:неизвестные покинули спальню. Затем хлопнула входная дверь, и я вздохнула соблегчением, но длилось оно недолго. Невозможно предположить, что эти двое ворвалисьв мою квартиру лишь для того, чтобы привязать меня к кровати, –следовательно, мерзавцы задумали какую-то пакость и мои испытания еще впереди.Пожар? Я начала принюхиваться. А может, газ открыли? Потом скажут, чтопокончила жизнь самоубийством. Какое самоубийство, если я связана по рукам иногам. Тогда что? Так я лежала и пугала себя, увлекаясь все больше и больше,чему способствовала тьма кромешная (у меня на окнах плотные шторы) и прямо-такимогильная тишина.

Время шло, в комнате светлело, с улицы начали доноситьсяпривычные звуки: трамвай прошел, дворник поливает клумбу, за стеной заработалорадио. Ночь я пережила, а мерзавцы в самом деле ушли, не нанеся мне телесныхповреждений.

Но эта мысль недолго радовала мне душу. То, что я жива издорова, хорошо, но дальше-то что? Я ерзала и так и эдак, пытаясь избавиться отпут, безрезультатно. Закричать «на помощь!» нет возможности. А в туалет ужехочется. Телефон у меня в прихожей, и толку от него нет. Сколько же мне таклежать?

Допустим, мама забеспокоится и позвонит, может быть, дажеприедет… Но пройдет несколько дней, прежде чем она забьет тревогу и выломаетдверь (не сама, конечно, а по ее просьбе). У мамы были ключи от этой квартиры,но я свои потеряла и взяла у нее, а дубликат сделать не потрудилась. И вотитог.

Картины одна страшнее другой являлись моему воображению: яумираю от голода и жажды… руки и ноги у меня немеют, распухают, и ихампутируют… В этом месте я так перепугалась, что лишилась сознания, а когда оновернулось, вновь попыталась освободиться. Не тут-то было.

Зазвонил телефон, потом еще раз и еще. Потом телефонызвонили непрерывно: то домашний, то мобильный. Надежда вернулась ко мне:кому-то я очень понадобилась, значит, есть шанс. Затем звонки стихли, квартирапогрузилась в тишину, а я – в глубокую скорбь. Позвонили, и что?

Я принялась оплакивать свою судьбу, слезы текли по моимщекам, я еще пыталась освободиться, но как-то вяло, и тут хлопнула входнаядверь, я навострила уши, однако радоваться не спешила: либо враги, покидаяжилище, не потрудились запереть дверь, либо это те же враги, которые бог знаеткаким образом смогли проникнуть в квартиру. Более ничего в голову мне неприходило, раз ключи лишь у меня, но надежды я не теряла: вдруг действительнодверь не заперли?