Блондинка сдавала в багаж... - Александра Романова Страница 8

— Книга не считается, — подумав, сообщил он. — Везде отвечайте «нет», и все будет хорошо.

Я вздохнула. К сожалению, по природе я — человек честный и законопослушный. Я с этим по мере сил борюсь. Сами понимаете, если выполнять все правила и законы, полностью платить налоги и переходить дорогу, руководствуясь сигналом светофора, а не видом мчащихся машин, вскоре либо погибнешь безвременной смертью, либо будешь отправлен в ближайший желтый дом. И ведь знаю это, а тянет к правдивости, словно наркомана к анаше. Вру иногда, куда денешься, но для вранья мне требуется серьезная психологическая подготовка. А стоит расслабиться — и опять принимаюсь за свое.

Подозреваю, из-за внутренней честности я обычно и попадаюсь. Коллега пропустит половину занятий — и ничего, а когда я один раз за пять лет отпущу студентов из-за разболевшегося зуба, в пустую аудиторию заявляется не только диспетчер, но даже декан, который вообще никогда ее не посещает! И это логично. Кто рожден добропорядочным, нарушать не должен. Против природы не попрешь.

Подавив внутренний протест, я отметила-таки нужный квадратик, ненадолго притормозила на «ядовитых и сильнодействующих веществах и лекарствах» (у меня с собой целая аптечка, причем кое-что действует весьма сильно, однако это, вероятно, тоже не считается?), с удовлетворением отвергла «радиоактивные материалы» и в ужасе вскрикнула.

— Нет у вас этого, нет! — нервно повторил Алекс, заглядывая мне через плечо. — Поверьте опытному гиду.

Поверить очень хотелось, и я на всякий случай перечитала вслух:

— Объекты флоры и фауны, их части и полученная из них продукция.

Они издеваются над нами, что ли?

— У меня футболка из хлопка, — проинформировала я. — Получена из флоры и фауны. Еще еда — флора и фауна с примесью химикатов, наверняка сильнодействующих и ядовитых.

Амбал, сидящий напротив меня, весело заржал, зато Маргарита Васильевна озадаченно подтвердила:

— Это правда.

— Да, правда, — легко согласился Алекс. — Но если вы ее напишете, всю группу задержат на таможне. Вам это нужно?

Законопослушность заткнулась, не выдержав испытания реальностью, и я быстро проставила оставшиеся галочки, после чего мы с Настей отправились в кафе. Там я с изумлением обнаружила, что подруга моя отчаянно нервничает. Я, и сама немного переживая, утешительно улыбнулась:

— Ладно, не одни мы такие. Мне кажется, все пройдет без проблем.

— Это тебе кажется, — мрачно ответила Настя.

В голосе ее было столько уверенности, что мне стало не по себе.

— Думаешь, надо было указать в декларации правду? — уточнила я.

— Да забудь ты про декларацию! — возмутилась подруга. — И не делай вид, что ничего не видела. Причем учти — это на две недели. День и ночь. Пусть даже только день, все равно мало не покажется.

Я задумалась. Что я должна была видеть? Автобус вроде бы нормальный. В первую очередь я проверила, как работает кондиционер, и убедилась, что над каждым сиденьем индивидуальная трубочка, из которой дует. И сколько бы ни возмущалась Маргарита Васильевна, я свою не отключу.

— Ты о чем? — наконец, устала ломать голову я.

— О рыжих близнецах, — шепотом, словно нас могли подслушивать, сообщила Настя. — О чем же еще?

— О рыжих близнецах? — ошарашенно переспросила я. Настю передернуло, и она повторила:

— О рыжих близнецах…

Причем таким тоном, словно как минимум извещала о захвате нашего автобуса чеченской группировкой, успевшей заявить, что каждый день собирается расстреливать по паре туристов, а начнет с симпатичных педагогов.

Очевидно, на моем лице выразилось недоумение, и Настя пренебрежительно махнула рукой:

— Совсем забыла, ты же никогда не работала с подростками. Значит, тебя ждут новые, незабываемые ощущения. Сразу предупреждаю — я даже не буду пытаться ничего сделать. Я утихомириваю любого подростка одним взглядом, ты знаешь. Рыжие близнецы — исключение. Особенно если им лет одиннадцать-двенадцать. Я связываться не рискну. Ну разве что они в буквальном смысле сядут мне на голову.

— Зачем им? — удивилась я.

— Вдруг не найдут себе занятия поинтересней? Чем вообще могут заниматься гиперактивные подростки во время восьмичасового переезда в автобусе? Мне страшно даже представить. И не говори потом, что тебя не предупреждали! Я никогда не ждала от Парижа ничего хорошего, и вот оно началось. Хотя кто тебя знает? Возможно, тебе понравится? Тебя, надеюсь, умиляют детские шалости — прыжки по потолку, дикие крики, избиение соседей?

Перечень впечатлял, особенно прыжки по потолку, однако в целом в опасность рыжих близнецов я верила не слишком. Ну близнецы, ну рыжие. Их же двое, не десяток. Причем наверняка с родителями, которые за ними присмотрят. Тем не менее мандраж подруги передался мне. Я тоже принялась нервничать, хоть и по другому поводу. Это словно вирус гриппа — тебя обчихали, а в результате, например, расстраивается желудок. Короче, я снова вспомнила чертову декларацию. Да, в ней положено врать, и всем это сходит с рук, но я-то — не все! Я из тех, кому врать противопоказано. Вдруг меня уличат?

— Слушай, — не выдержав, сменила тему я, — как ты считаешь, могут таможенники проверить мою сумку?

— Наверное, — пожала плечами Настя. — А что? Там у тебя в основном еда. Баночки паштета, колбаса в нарезке, сыр, йогурты. Ни один таможенник не догадается, что они из флоры и фауны, одна ты такая умная.

— Да не в еде дело, — объяснила я. — Пусть она из флоры и фауны — ну выкинут, и ладно. Меня волнует корона. Она золотая, с жемчугами и бриллиантами. По крайней мере на вид.

— Что значит — выкинут, и ладно? — вскинулась моя подруга. — А есть что будем? Денег-то в обрез. Я им не разрешу. А корона твоя кого интересует?

— Таможенника, кого еще? Изделие из драгоценных металлов и драгоценных камней, которое я не внесла в декларацию, к тому же не собираюсь возвращать обратно в страну. Меня арестуют как преступницу, и я не попаду в Париж.

— Тоже мне, преступница нашлась! Думаешь, хоть один таможенник решит про жемчуга и бриллианты размером с виноградину, что они настоящие? У них в этом деле большой опыт. В крайнем случае, заберут корону на экспертизу, а на обратном пути вернут.

— На обратном пути? — ужаснулась я. — В чем же Яна будет танцевать? Вдруг ей не пойдет чужая корона, выступление провалится, а виновата буду я? Я этого не переживу!

— Да не тронут твою корону! Вряд ли кто-то станет всерьез обыскивать наши вещи. В крайнем случае откроют чемодан, глянут сверху, и все. Если каждого обыскивать, мы и через сутки не уедем.

И мы приступили-таки к трапезе, однако обе никак не могли успокоиться, даже с набитыми ртами мыча друг другу: «Но рыжие близнецы… но корона… близнецы… корона…»

Менее крепкие нервы оказались у Насти: