Накануне солнечного затмения - Наталья Андреева Страница 8

Где он, что с ним стало? И какой он теперь? Жив ли? Фотографии-то двадцатилетней давности!

Выбор необыкновенной во всех отношениях Сабины не мог быть случайным. Она знала великую тайну любви. Иначе не написала бы таких песен. Сабина знала, за что надо любить. Вот у кого надо учиться!

До сих пор в жизни Жанны ничего такого не было. И выбора не было тоже. Героев популярных сериалов она не воспринимала всерьез — то неживое, ненастоящее. Других мужчин поблизости не наблюдалось. А любить так хочется! Просто сил нет! Ведь ей уже девятнадцать! Влюбиться в Сергея Сабурова? Которому знаменитая жена ни строчки нежной не посвятила? Значит, он плохой человек. Недостойный.

Вот этому, с фотографии, — все. Лучшие песни, самые нежные слова. Не просто такой гордой женщине признаться: «Всеми любимая, но не тобой…» И такая мука в ее высоком голосе, что комок подступает к горлу. И верится. Верится всегда. Да, Сабину любили и слушали потому, что она никогда не лгала. Она была искренна и в любви своей, и в ненависти, и в гневе. Песня — это колыбельная для души. Спи, моя радость, усни, переселись на время в иной мир и замени печаль свою печалью чужою.

Как же его зовут? Кроме «Моя единственная любовь» есть же у него имя? Данное при рождении. Жанна со вздохом глянула на кипу исписанной бумаги. Найти бы, выяснить, что стало с этим человеком. Но как?

…Дом, построенный по указаниям Сабины Сабуровой, вызывал у людей недоумение. Со временем Сабуров с этим смирился и только молча пожимал плечами. Жена, мол, так захотела. Долго искала архитектора, способного претворить ее желания в жизнь, но своего добилась. Подстраиваться под других Сабина не умела и не хотела, а на мнение домочадцев ей было наплевать. И Сабурову и Ларе проект с самого начала казался отвратительным. Когда дом построили, оба поняли, что не ошиблись. Трехэтажное чудовище попирало все представления о красоте и гармонии. Не говоря уже об удобстве.

Расположенные полукругом ступеньки вели к полукруглой вверху входной двери. Полукруг ее выложен разноцветной мозаикой. Картина — некая абстрактная головоломка. Навес над крыльцом подпирали резные столбики. За дверью — небольшой холл. Справа и слева — двери, через которые можно выйти на кольцевую веранду. Центральная дверь холла раздвижная. При Сабине всегда была распахнута. За ней — гигантских размеров гостиная. Дело даже не в ее размерах, а в высоте. Во все три этажа. По периметру гостиной — открытые взору переходы между комнатами, а так же лестницы, ведущие наверх, с этажа на этаж. Все сходилось почему-то на этой гостиной. Время от времени, помимо своей воли, все обитатели дома должны были там встречаться. Ибо невозможно было ни выйти из дома, ни подняться на другой этаж, миновав гостиную и оставшись незамеченным для находящегося там человека.

Сабуров видел в этом проекте намек на студенческое общежитие. Два года, еще будучи студенткой, будущая Сабина вместе с подругой Ларой жила в маленькой комнатке, дверь которой выходила в длинный коридор, казавшийся бесконечным. Сабуров к ней приезжал, когда ухаживал, иногда оставался на ночь, и у него всегда было ощущение, что они с Машей не одни. Там, за хлипкой дверью, за тонкими стенами всегда были люди. Они ходили, громко разговаривали, смеялись, и Сабуров никак не мог отделаться от мысли, что смеются над ним. Казалось, что те, в коридоре, все знают. Про каждый поцелуй и стон. И теперь, в доме, который придумала Сабина, он так же чувствовал чужое присутствие. Словно за ним и женой подсматривало все человечество. Но дом был построен на ее деньги. Не его. Он терпел и утешался тем, что есть гараж. Можно с утра до ночи возиться с машинами, не опасаясь нежданного вторжения жены. В гостиной он старался не задерживаться. Бессмыслица, нелепость — вот что такое этот дом. Бездна пустого пространства, которое никак не использовано. Храм в честь великой Сабины, где к небу больше года возносились не молитвы, а песни.

Ее больше нет, а жизнь продолжается. Скоро начнется новый учебный год. Сережа-младший переходит в физико-математический класс, у него способности к точным наукам. Маленькая Эля занимается бальными танцами и музыкой. Жанна сосредоточена на своей идее победить болезнь. Убеждена, что все люди, которые умеют ходить, должны быть счастливы уже этим. Если капризничают и упрямятся, значит, избалованы. Быть может, она не так уж и не права.

Хорошо, что дом огромный, места для уединения предостаточно. Но так или иначе, с девушкой в инвалидном кресле приходится встречаться частенько. Она словно на боевом посту: целыми днями в гостиной. С ним почти не разговаривает, но в ее взгляде с каждым днем все больше осуждения. Кажется, сладкий яд тех песен, что пела сирена по имени Сабина, проник и в ее душу. Ему как мужу певицы положено выражать бурный восторг. А он не выражает. Потому что песен ее не любит и не понимает. Стыдно признаться, но это так. Оттого обидно еще больше. Вот другие — те смогли понять, а он — нет.

Последнее время Сабуров находился в странном состоянии. Прошло две недели со дня смерти жены. Казалось, пора вернуться к нормальной жизни и построить ее так, как всегда хотелось. Но чего-то не хватало. Он почти жалел, что Сабины больше нет. Исчез источник постоянного раздражения. Колокол, который не унимался даже по ночам, вдруг перестал звонить. И — тишина. Сначала прислушиваешься с надеждой: повезло? неужели больше никогда? Потом с недоумением: неужели же больше никогда? А потом с отчаянием: что, совсем никогда?!

Сабуров подозревал, что Жанна тайком читает бумаги Сабины. И пожаловался Ларе. Та удивилась:

— Что, там есть какие-то тексты песен? Ноты?

— Вряд ли. Скорее, дневники.

— Она же никогда не писала, — напомнила Лара.

— Маруся о многом умалчивала. В юности ее кидало из одной крайности в другую. То хотела ехать ликвидировать последствия очередного природного катаклизма: наводнения, землетрясения, пожара. Словом, туда, где кипела жизнь. То говорила, что уедет в деревню, к родителям, и будет доить коров на ферме. Там тишина. Позже она попробовала писать воспоминания. Там, в кладовой, были ее черновики.

— А там ничего такого нет? — осторожно намекнула Лара.

— О нас с тобой? Или о ее великой любви? Единственной и неповторимой?

— Так ты знаешь?

— Я к этому никогда всерьез не относился. Если бы Сабина не пережила несчастную любовь, она бы ее просто придумала. Скорее всего, что так оно и было.

— Но он хорош, — задумчиво протянула Лара. — Интересный мужчина. И настойчивый. Они встречались, ты знаешь?

— Разумеется.

— Мы с тобой всегда избегали этой темы. Мне не хотелось делать тебе больно.

— Я прекрасно знаю, что она мне изменяла. И знаю, с кем. Поименно. Только не думай, что я ревновал. Напротив, испытывал облегчение от того, что мы в расчете. Конечно, мою маленькую измену не сравнить с ее бурными похождениями, не все же. Большие люди и во все тяжкие пускаются по-крупному. А мы, серость, по мелочи. У нас не грехи — грешки. Которые и отмаливать-то стыдно. Кому Бог не подал, с того и не спросится, — усмехнулся он.