Лондонские убийства - Василий Гавриленко Страница 8

ДЖЕК-ПОТРОШИТЕЛЬ ВЕРНУЛСЯ?

Крупные черные буквы занимали едва ли не всю полосу. В статье сообщалось, что полиция пыталась утаить жуткое убийство шестнадцатилетней девушки. В прессу обратились родители Беатрис, которые не удовлетворены ходом расследования и опасаются, что кошмарное преступление останется безнаказанным.

Особенно меня поразила концовка статьи, в которой сообщалось, что полиция, испытывающая сложности с поиском убийцы, обратилась к доктору Джону Ватсону, ближайшему другу и единственному биографу великого сыщика Шерлока Холмса, погибшего 16 лет назад в Швейцарии. Предполагается, что Ватсон поможет следствию, восстановит справедливость и отомстит за гибель девушки.

Я отложил газету. Лестрейд напрасно надеялся скрыть преступления от газетчиков, но инспектор справедливо предполагал, что охочая до сенсаций пресса свяжет убийство Беатрис Пройслер с Джеком-Потрошителем, повышая градус истерии в обществе. Хорошо хоть, что пока в «Таймс» нет ни слова о похищении Ирэн Вулф, но это, безусловно, ненадолго.

Едва я успел доесть омлет с беконом, пришел Лестрейд. Увидев его, я отложил вилку и нож: инспектор был живой иллюстрацией известного выражения «на нем лица не было».

– Что случилось, Лестрейд? – спросил я, хотя уже знал ответ. Знал, но до последнего надеялся, что я окажусь не прав.

– Найдено тело Ирэн Вулф, – глухо сообщил инспектор, разбивая мою надежду на мелкие осколки.

Даже самому лютому врагу не пожелаю пережить то, что пережил я в этот момент. Я почувствовал себя самым ничтожным, самым мелким и суетливым существом в мире, вроде тушканчика. Мне хотелось рыдать, хотелось рвать на себе волосы. Кем я себя возомнил, какой из меня детектив?! Я ничем, совершенно ничем не смог помочь несчастной девушке.

– Садовник? – выдавил я из себя.

– Да, Ватсон. Почерк тот же. Но есть нюансы. Я еду на место преступления, вы со мной?

Кажется, он ждал, что я скажу: «С меня хватит, я не Шерлок Холмс». И, видит Бог, я собирался это сказать, но вспомнил лицо отца Ирэн, вспомнил его полные боли слова, адресованные мне, и поднялся.

– Да, Лестрейд, я еду с вами. Но подождите минуту.

Поднявшись в комнату Холмса, я взял из сейфа кобуру с револьвером и надел ее на пояс.

Полицейская машина неслась по Финчли-роуд в сторону Гладстон-парка – достаточно отдаленного от центра города и непопулярного среди лондонцев.

По пути Лестрейд сообщил мне, что Гая Барлоу и Юджина Блащиковски отпустили из полиции вскоре после того, как поступило известие об обнаружении тела Ирэн Вулф. Оба выразили намерение подать на полицейское управление в суд за незаконное лишение свободы.

– Ватсон, разрешите дать вам совет.

Я с некоторым удивлением взглянул на Лестрейда.

– Конечно, инспектор.

– Не думайте о словах мистера Вулфа, не считайте себя виноватым. Вы сделали все, что смогли, сэр. То, что сказал вам Вулф, родственники пропавших говорили мне сотни раз. Если бы я позволял собакам моей души грызть меня после каждого трагического случая, я бы не смог работать. И Шерлок Холмс, ваш друг, тоже не смог бы, поверьте. В этот раз Садовник, к несчастью, переиграл нас, но мы обязаны продолжать бороться с ним, пока не отправим на виселицу, или не пристрелим, как бешеного пса.

– Спасибо, Лестрейд, – искренне сказал я.

Машина остановилась у Гладсон-парка. На входе дежурили констебли, полицейские расположились и по всему периметру.

– Вот дьявол, – выругался инспектор, заметив группу журналистов. – Грифы уже прилетели.

Как только мы вылезли из автомобиля, «грифы» накинулись на нас.

– Детектив, почему полиция пыталась скрыть убийства в Лондоне?

– Потрошитель вернулся?

– Доктор Ватсон, как поступил бы Шерлок Холмс?

– Доктор, почему вы вообще решили, что вы – сыщик?

– Без комментариев, господа! – выкрикивал Лестрейд, пока мы продирались сквозь толпу журналистов.

Пробившись к парковым воротам, Лестрейд под страхом увольнения приказал констеблям никого не пускать на территорию. Быстрым шагом мы направились по липовой аллее вглубь парка.

Тело Ирэн Вулф находилось на небольшой полянке у старого дуба – единственного дуба в преимущественно липовом и еловом парке.

– Дева Мария, – проговорил Лестрейд. – Человек ли творит это?

Садовник снова создал кошмарную инсталляцию, но на этот раз он не обошелся одним только телом девушки, а использовал большой кусок фиолетовой шелковой ткани. Ткань была разрезана на семь одинаковых отрезков. Три отрезка убийца разместил внизу, расположив их подобно лепесткам какого-то цветка. В центре Садовник уложил туловище Ирэн, лишенное рук, ног и головы. Туловище прикрывали оставшиеся четыре отрезка ткани, из которых виднелись руки и голова девушки с копной каштановых волос.

– Пять нежнейших цветков распустились в саду, – проговорил Лестрейд.

– Вы тоже заметили, инспектор? – встрепенулся я.

– Заметил что?

– Садовник пытается сделать из тел цветы. Беатрис была ромашкой, а Ирэн … пожалуй, отдаленно это напоминает ирис, вы не находите?

– Я не нахожу, доктор, – мрачно отозвался Лестрейд. – Мне это совсем не напоминает ирис, но, очевидно, вы правы. Убийца делает из трупов цветы, и в его планах еще три таких эээ композиции. Имена двух мы знаем – Розамунд и Эмбер, а вот кто третья, известно только Садовнику.

– Тело необходимо отправить на экспертизу, – перебил я его. – Нужно знать, не изнасилована ли девушка. Да, и язык…

Я наклонился. Рот Ирэн был приоткрыт, губы, которые еще совсем недавно были алыми и свежими, посинели.

– Язык на месте, – сообщил я.

Инспектор удивленно присвистнул, затем позвал констеблей и приказал им заняться эвакуацией тела. Я обошел вокруг «инсталляцию» Садовника, в надежде найти хоть какую-то зацепку. Сделав пару шагов по направлению к дубу, я увидел в траве нечто, показавшееся мне поначалу листом лопуха.

– Лестрейд!

Инспектор приблизился ко мне. Я держал в руках носовой платок из фиолетового шелка. В углу платка белыми нитками было вышито одно слово: «ИРИС».