Покопайтесь в моей памяти - Екатерина Островская Страница 8

Она сидела на своем рабочем месте, когда в комнату заглянул Охотников. Поинтересовался ее настроением.

— Вчера уволилась из ТСЖ, — сообщила она. — Александр Витальевич не хотел меня отпускать. Кстати, была у него в гостях и видела этюд Саврасова, который до того был в вашем доме.

Юрий Иванович напрягся и ничего не сказал.

— Как картина Саврасова могла попасть к нему? — спросила Сухомлинова.

— Не знаю. Мой отец в те годы под следствие попал. Он же был директором районного треста столовых и ресторанов. А тогда как раз приватизация началась… Короче, взяли его за какие-то нарушения мнимые. Вот мы с мамой и начали распродавать все наше добро, чтобы хватило на адвокатов, на взятки и прочее. Дали ему условный срок. Но он даже до конца его не дожил. Сердце не выдержало испытаний, бесчестья, того, что все друзья от него отвернулись. Кстати, некоторые из них потом легко вписались в новую жизнь. Разбогатели так, что… И вряд ли делали все по-честному.

— С трудов праведных не добудешь палат каменных, — подтвердила Елизавета Петровна.

Она еще хотела поинтересоваться у Охотникова, будет ли он выкупать у директора ТСЖ принадлежавшую когда-то его семье картину, но, увидев лицо Юрия Ивановича, не решилась.

— Тот же самый этюд, что и у вас был, можно не сомневаться, — сказала она, — ваш я на всю жизнь запомнила. И к тому же зачем художнику несколько раз повторять один и тот же, пусть даже удачный сюжет.

— Даже если и так, — махнул рукой бывший сокурсник, — что с того? Нашей семье эта картина счастья не принесла. Надеюсь, ему повезет. А что касается…

Юрий Иванович не договорил, потому что в помещение вошел мужчина, прижимающий двумя руками к своему боку что-то завернутое в плотную ткань. Он покосился на Охотникова, а потом шагнул к окошку, продолжая держать свою ношу.

— Я это… — начал было он, но снова покосился на Юрия Ивановича, а потом продолжил: — Тут я часики принес. Хотел бы их это самое…

— Выставить на аукцион или продать через магазин? — поинтересовалась Сухомлинова.

— А где больше дадут? Да и побыстрее чтоб.

— Вы покажите, — предложил Охотников, — возможно, меня они заинтересуют.

Мужчина поставил пакет на прилавок, откинул края материи, оказавшейся старой скатертью.

— Вот, — произнес он с печалью в голосе, — швейцарские. Триста лет в нашем доме на стене висели, а тут финансово прижало. Приходится от сердца отрывать. Они с боем, кстати.

— Часы немецкие, — усмехнулся Охотников и посмотрел на Елизавету Петровну.

— Не вижу клейма, — подхватила она, — но по виду похоже, что произведены они в Шварцвальде во второй половине девятнадцатого века. Такие часы после войны почти в каждом доме висели. Их привозили многие в качестве военных трофеев.

— А ты где поживился? — обратился Охотников к посетителю. — Где добыл такой трофей?

— Как вы могли!.. — возмутился посетитель и оглянулся.

— Елизавета Петровна, не в службу, а в дружбу, — продолжил Юрий Иванович и обернулся к Сухомлиновой, — зайдите на полицейский сайт, где они размещают список антикварных вещей, похищенных на всей территории нашей необъятной родины. Наверняка эти часы, недорогие, к слову, там присутствуют. А я пока приглашу охрану.

— Вы че! — вскричал посетитель. — Так это мое. Я с рук купил недавно. Сто тыщ дал. Последние деньги вложил.

— Так нажимать кнопку? — спросила Елизавета Петровна.

Мужчина сделал шаг назад, а потом быстро развернулся и бросился из комнаты.

— В списке украденных вещей часов много, но похожие не числятся, — продолжила Сухомлинова, — хотя я еще не весь список просмотрела.