Смерть никогда не стареет - Евгений Сухов Страница 7

– Значит, так, шеф, – начал я. – Сегодня по дороге в нашу телекомпанию меня окликнул бывший главный редактор газеты «Московский репортер» Геннадий Павлович Нехватов. Я до того, как вы взяли меня в вашу телекомпанию, работал в этой газете два года. Я вам об этом рассказывал, если вы помните.

– Помню, – сказал шеф. – Продолжай.

– Мы не виделись с ним шесть с половиной лет, – продолжил я. – Я не знал, чем в это время занимался Нехватов, как жил, с кем дружил, но, судя по всему, в роскоши он не купался, а возможно, что даже и нуждался. Похоже, он продал даже свой «Фольксваген», поскольку сидел на лавочке на остановке и ждал автобус. Мы разговорились. Вид он имел озабоченный и при себе у него был старенький «дипломат» с какими-то бумагами – документами по делу, которым он занимался, по его словам, уже несколько лет. Похоже, что это дело и подкосило его в материальном плане плюс съедало все его время. Скорее всего, то, чем он занимался, стало делом всей его жизни…

– Да что за дело-то? – уже заинтересованно спросил шеф.

– А вот этого я как раз и не знаю, – развел я руками. – Немного поговорив, мы с ним условились встретиться сегодня в семь вечера у него на квартире. Он сказал, что расскажет мне все с самого начала. После этого я пошел на работу, а Нехватов стал дожидаться своего автобуса. И когда я отошел от остановки, последовал взрыв, который убил Нехватова.

– Взрыв? – недоверчиво посмотрел на меня шеф.

– Точно так, – сказал я. – Самый настоящий. Меня так толкнуло в спину взрывной волной, что я едва не упал. Одну женщину ранило, а другую, похоже, контузило. У павильона снесло крышу.

– Откуда взрыв-то?

– Это взорвалась бомба, которая была в «дипломате» Нехватова.

– Ты же сказал, что там были какие-то бумаги? – недоуменно посмотрел на меня шеф.

– Правильно, сказал, – подтвердил я. – Так оно и было… Это полицейские поначалу решили так, что взорвался «дипломат» Нехватова. А потом оказалось, что «дипломат» Геннадию Павловичу подменили. Его «дипломат» с бумагами забрали, а «дипломат» со смертельным зарядом подсунули. Причем заряд смертельным был только для него…

– То есть убить хотели именно Нехватова? – спросил шеф и добавил: – Я тебя правильно понял?

– Так точно, – ответил я. – Геннадий Павлович кому-то очень сильно мешал. И документы, что были у него в «дипломате», для кого-то были очень опасны. Вот кто-то одним махом и документы у него изъял, и самого его убил, – твердо и без тени сомнения добавил я.

– Да, история очень занимательная, – раздумчиво протянул шеф. – А кто такие эти «кто-то»? – спросил он, снова взглянув на меня. – У тебя есть какие-нибудь зацепки?

Я честно ответил:

– Никаких.

– А кто подменил твоему бывшему шефу «дипломат» – известно? – задал шеф новый вопрос.

– А вот тут я являюсь главным свидетелем, – не без гордости сообщил я. – Поскольку видел некую старушку, которая, может, никакая и не старушка, а только под нее маскирующаяся гражданка, у которой в руках был точно такой же «дипломат», как у Нехватова. И когда она присела с ним рядом, а я это видел собственными глазами, то заговорила его, отвлекла его внимание и незаметно подменила «дипломат». А потом села с «дипломатом» Геннадия Павловича на автобус, и когда он отъехал, то нажала кнопочку радиоуправляемого устройства и взорвала оставленный «дипломат», начиненный взрывчаткой. Теперь мне уже не узнать, что мне хотел рассказать Геннадий Павлович и какие бумаги находились в его «дипломате».

– И что теперь? Ты собираешься вести расследование? – заинтересованно спросил шеф.

– А вы на это даете «добро»? – поинтересовался я.

– А оно тебе нужно? – пытливо посмотрел на меня шеф.

Вопрос был поставлен правильно, поскольку разрешение на журналистское расследование мне нужно было чисто формально. Ибо расследованием убийства Геннадия Павловича Нехватова я бы занялся все равно.

Поэтому я ответил весьма уклончиво:

– Будет лучше, если вы дадите свое «добро» на расследование этого убийства. Ведь взрыв практически произошел на моих глазах. Я был последним, если не считать этой закамуфлированной старушенции, кто с ним разговаривал. Именно мне Нехватов сообщил, что занимается вот уже несколько лет каким-то серьезным делом, ставшим в его жизни очень важным… Кроме того, Геннадий Павлович был моим коллегой и товарищем. Мы вместе проработали два года. А еще он был просто хорошим человеком…

– Я тебя понял, Старый, – произнес шеф и согласно кивнул: – В общем, я возражений не имею.

– Спасибо, шеф, – просто сказал я.

– С чего думаешь начать? – спросил он заинтересованно.

Это был самый больной вопрос. Но в ходе разговора с шефом в моей голове стал складываться простенький план. На что я и рассчитывал, затевая весь этот разговор.

– Надо узнать, что это было за дело, которому Нехватов отдал последние несколько лет жизни… – озвучил я первую часть своего плана. Потом добавил: – Еще надо будет постараться узнать, для кого он и его бумаги представляли опасность. Нужно будет расспросить всех его знакомых, соседей. Может, кто и знает, чем он занимался последнее время…

– Хорошо, действуй, начало верное, – сказал шеф. – А эту твою новую программу мы назовем… – шеф немного подумал (а название циклов передач было сугубо его прерогативой) и выдал: – «Взрыв на автобусной остановке». Подходит? – Он вопросительно посмотрел на меня.

– В самую точку, – ответил я. – Просто и в то же время интригующе.

– Вот и славно, – констатировал шеф. – Степа в твоем распоряжении. Ступай, работай! Жду результатов.

Я кивнул, встал с кресла и вышел из кабинета.

С чего начинать – я уже представлял…

* * *

Мне потребовалось немало усилий, чтобы отыскать вырванный из блокнота листочек с номером телефона Витюни Жмуркина, что он записал мне с год назад, когда мы повстречались с ним на Белорусском вокзале. Я тогда прикидывался бомжем, ведя журналистское расследование сразу по нескольким темам, а именно: откуда у бомжей пачки евро и кто мочит этих бомжей. Громкое дело было, надо сказать. Представляете, в тупике на железнодорожных путях Белорусского вокзала стоят четыре товарных вагона, заполненных палетами, на которых в качестве груза размещены неподъемные кубы с пачками евро. Чьи это деньги, как они оказались на путях, для каких целей предназначены? Впрочем, для чего они были предназначены, вскоре мне стало более-менее ясно: скорее всего, планировался государственный переворот или серьезная заварушка. Ну что-то наподобие того, что произошло на Украине. И, надо сказать, такого переворота не состоялось благодаря моему участию, а «бесхозные» евро ушли по выбранному мной назначению: они были растасканы бомжами, вокзальными нищими, побирушками и служащими вокзала из числа простых работяг. Пятой колонне досталась только дырка от бублика, за что они меня едва не замочили. Но человек в песочном пуловере от Кельвина Кляйна решил оставить меня в живых, чтобы я мог воочию убедиться, что все мои потуги в восстановлении справедливости тщетны на фоне растущего беспредела.