Курс выживания - Оксана Обухова Страница 7

– Непонятки какие-то творятся…

– Подожди, Софья, – перебил Огурцов, – я сейчас перейду в свой кабинет и перезвоню тебе оттуда. Сам. Договорились?

– А как же, – вздохнула я, отключила связь и, наконец, достала из сумочки пачку «Парламента».

Разведка иностранного государства вряд ли устроит безумный аттракцион с похищением ребенка олигарха и обменом его на сотовый телефон, но, как говорится, береженого Бог бережет. Подполковник Огурцов еще когда меня предупреждал – они придут. Они считают, что завербовали жену крупного промышленника с обширными связями на всех вертикалях: в верхах, в низах, на свету и в тени. И такую добычу не упустят.

Тогда, года назад, я храбро говорила подполковнику, что любого визитера оттуда пошлю на фиг, что никогда не стану трубить в их эшелонах, но телефончик «дяди Миши» в памяти все же оставила.

И возможно, не зря.

Так как в любом случае, когда я давала «рогоносцу» обещание и перечисляла органы правопорядка, коим в течение трех дней не скажу ни слова, контрразведка в список перечисленных структур не входила. И получается, что формально никакого обещания я не нарушаю.

А помощь мне нужна немедленно.

– Михаил Николаевич, – минут через пять, вкратце изложив последние события, спрашивала я, – это могут быть проделки ваших конкурентов?

Подполковник ответил не сразу. Он немного попыхтел в трубку, поскрипел извилинами и поприкидывал вероятности.

– Все может быть, Софья, – отозвался наконец.

– И что мне делать?

– Самостоятельно – ничего.

– Но ребенок…

– Это приказ, Софья! Никому ничего, ни слова. Сиди дома и жди. Я приеду завтра…

– Куда?! – переполошилась я. Ко всем моим неприятностям мне только контрразведки в собственном доме не хватало!

– В город, Софья, в город. Ты помнишь, где мы встречались в сентябре?

– Угу, – гукнула я. Последняя наша встреча происходила на конспиративной квартире в тихом центре города.

– Встретимся там завтра в двенадцать часов пополудни. Дотерпишь?

– А куда мне деваться? – вздохнула я.

– Вот и отлично. И напоминаю еще раз – никуда не лезь. А то голову оторвет. Поняла?

На том мы и распрощались. Я посмотрела на дисплей сотового телефона и увидела, что на нем опять не высветилось ни единой цифры, и мне приходилось только догадываться, из какого города звонил подполковник. Возможно, он сейчас очень далеко, а это жаль. Мои нервы перегорают как вольфрамовые нити за тонким стеклом лампочки. Еще один скачок напряжения, и я взорвусь к чертовой матери вместе с этим домом, беседкой, охраняемым периметром и камышом у реки.

Я прикурила вторую за день сигарету – вот напасть, уже считать начала! – вытянула ноги и в задумчивости стала разглядывать домики деревеньки на противоположном берегу. Часть проблем, связанных с местоимением «я», подполковник, можно считать, взял на себя. Если происки «рогоносца» касаются исключительно моей персоны, то с этим дражайший Михаил Николаевич разберется в два счета. У него полномочия, арсеналы и мощности, а я, по словам самого Огурцова, его кадр. Не внесенный ни в какие реестры, не дававший никаких подписок о сотрудничестве, тем не менее – его. Когда вопрос может коснуться святого – Интересов Государства, наш подполковник просто зверь. Любого врага найдет, растопчет и похоронит.

Но как ни крути и ни обнадеживайся, вторая часть проблемы все же остается. И проблема эта – телефон Туполева.

Как с помощью аппарата или информации, в нем хранящейся, можно навредить моему мужу? Как?

Позвонить куда-то от имени Назара?

Можно. Но по этому телефону Назар не решает важных вопросов.

Перевести через телефон по Интернету часть средств из банка в офшор?

Нет. По этому телефону ничего не получится. Туполев относится к нему весьма пренебрежительно и даже позволяет себе иногда оставлять его без присмотра. Как-то раз он этот телефон вообще терял и потом восстанавливал SIM-карту.

Другое дело – телефон особый. Его Назар даже на стол в офисе не кладет, всегда в кармане держит.

Тогда в чем дело?! Зачем кому-то понадобилось огромное количество усилий при столь незначительном выигрыше?!

Ведь не удержись я и сболтни лишнего – пошла бы Царская Охота. Назара Савельевича родная мама человек-топор зовет! Он за своего сына и нанесенную мне обиду весь город кверху попой поставит!

Так почему? Зачем? И кто?!

Неужели сумасшедший меня не обманул и все дело в любовной связи?!

Жена всегда узнает все последней…

Нет. Нет, нет и нет! Не верю.

Мы женаты меньше года. И за все это время у меня ни разу и мысли не возникло, – нет! – даже мыслишка не мелькнула, что Назар мне изменяет! От него ни разу не пахло чужими духами, он никогда не прятал глаза, объясняя свои опоздания, мелко врать – вообще не в его стиле!

Он – человек-топор. Он монолит, он выше уверток. Встретил бы женщину – сказал сразу.

А если она замужем? Если Туполев оберегает ее честь?

Да пошел он к черту, этот «рогоносец»!

Он врун, болтун, опасный сумасшедший и интриган-самоубийца! И с ним будет разбираться подполковник из контрразведки!

Я надеюсь…

* * *

Участок под загородный дом, или – претенциозно – поместье, Туполев купил много лет назад. Когда-то давно на берегу тихой речушки стояла деревенька в полтора десятка домов. Стояла она на неплодородных землях, хирела потихоньку, вымирала и в конце концов скончалась окончательно. Три последних пустых дома сожрал пожар, электрические провода срезали умельцы из подпольной бригады охотников за цветными металлами, на месте деревеньки остался только трехголовый холм с пышным садом посередке.

Этот сад Назар не вырубил. Облагородил кроны и возвел вокруг сада три отдельно стоящих дома: один большой, для себя и будущей семьи, второй для мамы, третий, как получилось впоследствии, заняла Ульяна с сыном. Провел в поместье электричество, протянул нитку от газопровода и превратил фамильное гнездо в… отлично охраняемую элитную психушку, как мне иногда кажется. (Во время ПМС или в редких приступах недовольства, возникающего от одиночества за забором.) Ночью на этом высоком каменном заборе вспыхивают лампы, а во время сильного дождя тихонько искрят ряды колючей проволоки под напряжением. Две собаки – Визирь и Герцог – породы ротвейлер молча носятся по участку темными ночами и пугают утробным рыком редких рыбаков в прибрежных камышах.

Постепенно охрана Туполева вытеснила от поместья даже последних любителей рыбного лова. Как темные суровые изваяния, мощные парни возникали за спинами рыбаков, упирали взгляды в макушки под кепками или брезентовыми капюшонами и стояли так часами. Не уходили, не делали замечаний, стояли недвижимо и не давали расслабиться.