Дело Каллас - Ален Жермен Страница 7

Смотри, боль – это ничто.

Поликсена, выбитая из колеи неожиданным смещением, в последний момент на лету подхватила протянутый ей кинжал и тоже принесла себя в жертву. На сцену уже выходили другие солдаты.

О, вражьи боги! О безумие!

Пролилась кровь

После резни…

Объединенные единой утробной ненавистью, обе женщины, две соперницы, не отрывали глаз друг от друга. Горячее дыхание певицы коснулось лица ее слушательницы.

Мы все уже в пути в потусторонний мир,

И не страшна нам ваша ярость…

Не обращая внимание на убивающих друг друга троянцев, на крики ужаса греков, пытающихся их остановить, Кассандра, вся в крови, шатаясь, нарушая все установки постановщика, как можно ближе подошла к Дидоне, упала к ее ногам. Затем, с огромным усилием приподнявшись, она подползла к рампе, в умоляющем жесте отталкивая окровавленными руками угрожающие ей воображаемые призраки. Женщина и актриса соединились, истекая злобой и кровью: душа ее уже была во власти смерти: она в последний раз повернула голову к кулисе и крикнула врагине, притаившейся в тени:

– Италия!

Упавший, словно нож гильотины, занавес положил конец этой агонии.

– Браво!

– Восхитительно!

– Какая возвышенность!

– Примадонна!

– Я онемел при виде ее смерти.

В громе овации слышались восхищенные комментарии, но Сара фон Штадт-Фюрстемберг не вышла на поклоны. Публика наконец успокоилась. Иветта и Айша, полагавшие, как и многие зрители, что все поклоны будут происходить после окончания спектакля, направились в главное фойе. Остался лишь Эрнест Лебраншю, почуявший, что тут что-то не так. Для выяснения он прошел за кулисы.

Чутье его не подвело: драма на сцене продолжалась.

– Чего ей вздумалось менять место? Она обычно точно исполняет все указания.

Журналист посмотрел на постановщика и главного осветителя, которые прибежали отругать актрису, но их гнев угас, как только они увидели певицу, недвижно лежащую на полу.

– Позвольте, позвольте… Расступитесь, пожалуйста! – вмешались пожарные.

Хористы и статисты покинули сцену. Пришел дежурный врач: массаж сердца, искусственное дыхание «рот в рот».

Эрма, не двинувшаяся с места, поняла, что план ее не удался. Она совершила тактическую ошибку. Эта певичка, дающая платные уроки, превзошла саму себя; мало того, у нее был талант. Какая роковая ошибка! Хоть бы она сдохла!

– Придется сделать ей укол, – решил врач.

К группе подошел заметно взволнованный директор театра.

– Что случилось? Ей дурно?

– Смотрите, она открыла глаза, – заметили пожарные.

– Да, она дышит, – тоже подтвердил прибежавший Жилу.

– Поклоны! Я выйду на поклоны.

– Успокойтесь, вам сейчас нельзя вставать, – пытался вразумить ее врач.

– Я хочу выйти на поклоны! Поклоны!..

– Уже поздно, антракт начался. Публика разошлась, но вам достались овации. Это триумф, моя дорогая… Такого я не видел за все время, что руковожу театром.

Эрма почувствовала, что пришла пора дать знать о своем присутствии.

– Миленькая, как же ты нас напугала! Ты была божественна! Неоспоримо божественна. Не правда ли, господин директор, она была божественна? В жизни не слышала ничего подобного. Волнение доконало ее, бедняжку. Ты, случайно, не страдаешь эпилепсией? Слава Богу, я успокоилась. Извини, что не могу побыть с тобой, но мне нужно закончить подготовку. Я поднимусь к себе. Не желай мне удачи, это приносит несчастье.

Сара слишком ослабла, у нее не было сил отвечать. Но если бы только можно было слышать, что она думает, то мы бы услышали проклятия и пожелания смерти Эрме Саллак.

– Мы отправим вас в гостиницу. С вами поедет медсестра.

– Спасибо, доктор. Спасибо, господа пожарные.

Директор помог Саре встать. До чего же она была бледна! Живой труп, вышедший из хаоса! Стершийся грим, длинное платье в пятнах крови дополняли это апокалиптическое видение.

– Поднимемся сначала в вашу уборную. Вы способны идти?

– Позвольте мне, господин директор. Я ей помогу.

Жилу взял ее на руки.

– Я понесу ее.

Сара оценила силу и пыл заведующего постановочной частью. От этого мужчины исходила успокаивающая ее уверенность. Жизнь постепенно возвращалась к ней. Следующее представление состоится лишь через три дня, у нее будет время оклематься. Она расслабленно обвисла в руках несшего ее гиганта.

Запах, исходивший от рыжего ирландца, возбудил ее, но в ней еще жила Кассандра, ее голос.

Смерть уже кружится надо мной,

И видится зловещий блеск

Ее холодных и разящих глаз!

Забыть, забыть эту героиню, прочно вошедшую в ее плоть и душу; вспомнить о ней потом, после… Она закрыла глаза и предалась тайным мечтам. Она будет его любовницей…