Ходи осматриваясь - Вадим Григ Страница 69

— Звонил?! — встрепенулся я. — Он тебе звонил?

Внезапно припомнилось, как накануне исчезновения он что-то лопотал мне по телефону о подруге. Я тогда не придал значения этой невнятице, зацепив лишь краем уха: он подумывает с ней связаться. Но зачем? Нет чтобы мне тогда насторожиться, расспросить. А я лишь посоветовал ему не суетиться и не гнать волну. Ох, черт, сколько же и чего еще утаил от меня этот несчастный дуралей?!

Я насупился и мрачно повторил:

— Значит, он тебе звонил. И что? Говори же, черт возьми, не тяни нервы.

— Он спрашивал о том же, о чем и ты. Когда я видела Тамару? Не звонила ли она мне?

— Чушь! — взорвался я. — Не стал бы он задавать эти бессмысленные вопросы. Он наверняка был в курсе ваших отношений. Да и зачем это ему? Нет, милая, так у нас не пойдет. Или ты выкладываешь правду, или…

Лицо Натальи покорежилось, как от боли.

— Я же говорила, что не поверишь.

— Чего он хотел от тебя?

— Встретиться. Но я не поняла зачем. Он сказал, что разговор не телефонный.

— Черт возьми! — Я опять, не сдержавшись, повысил голос: — Так и буду вытаскивать из тебя клещами? Или ты просто еще раз испытываешь меня на сообразительность?

— Да пойми же! — воскликнула она. — Он изъяснялся какими-то намеками. Я и вправду ничего не поняла. Вроде бы у нее какие-то большие неприятности и он хочет что-то выяснить.

Я поразмыслил минуту и насел на нее:

— Значит, неприятности? Он, часом, не обмолвился, что подозревает в них тебя?

— Нет, — с тоскливой решительностью возразила она. — Да поверь же мне, ради бога.

Похоже, в чем-то Тамара ему все-таки открылась. Но в чем и в какой мере? И какого рожна ему понадобилось звонить Наталье?

— И вы встретились, — провозгласил я утверждающе. — Где и когда?

Она отвела взор и покачала головой.

— Нет, — и завершила обреченно, — я… не пошла.

— Так, ты не пошла, значит. Испугалась, что ему что-то известно. И… — Я замолк на миг и вперился в нее. — И отправила на встречу своего палача.

Она нервным движением потерла кулаком по грудине и подавленно призналась:

— Я попросила встретиться и выяснить, что Борису нужно.

— Повторяю — и больше не стану: что вы с ним сделали?

— Ничего. Ей-богу, ничего, — прохрипела она в отчаянии. — Он сбежал. Сразу же. Завидя Ломова. И никто из нас его больше не видел. Ну бога ради, поверь наконец! — Это звучало уже как заклинание. — Почему не допускаешь, что его разыскали эти… из банка? Может, до него добрались они?

— Нет, — не согласился я, — с банком не вяжется. Никак не вяжется.

— Он мог и от них сбежать. И может, где-то хоронится, боясь навлечь беду на семью. Не знаю. Ничего не знаю. Но ради бога, поверь! Я никак не причастна к его исчезновению. Мы сами ломали голову. И до сих пор я ничего не понимаю. Всеми святыми клянусь!

Святыми? К каким святым она взывала? Потерянный, я хмуро смотрел на нее и осознавал свою полную беспомощность — точно в стену уперся. Верить — не верить? Она права: ни единому слову я уже не верил. Но если она лжет, то явно настроена крепко держать рот на замке, а это тебе не запоры распределительного щита на лестничной площадке. И что дальше? Дальше оставаться здесь было совершенно бессмысленно. Широко распахнутые обворожительные глаза лучились искренностью и всесветной печалью. К горлу подкатила теплая и противная волна. И сделалось еще противней оттого, что я вдруг ощутил, как по-прежнему меня влечет к ней — и как тянет ей поверить.

— Дай бог, — удрученно изверг я, — чтобы хоть сейчас ты не врала. И не дай бог, если ты соврала.

— Гриша, — сказала она с нежеланной сердечностью, — ты убедишься. Ты сам скоро во всем убедишься.

Я ничего не ответил. Медленно прошел мимо, вдохнув напоследок слабый аромат божественных духов, отпер двери — и убрался прочь.