Тайна совещательной комнаты - Леонид Никитинский Страница 68

Против фамилии Актрисы, чьи деньги так и остались в кассе, Океанолог увидел в ведомости стандартные три с половиной тысячи, сам он получил свои солидные пятнадцать, Рыбкин — двенадцать, которые он тщательно пересчитал и только потом расписался. У Хинди вышло всего девять, а у Петрищева опять три с половиной, как и у Ивакина, который только хмыкнул, сунув эту недостойную игрока сумму комком в карман. У Анны Петровны, которая была сильно разочарована, потому что столько же она получила бы и в химчистке, тоже был минимум.

Обратно шли уже не строем, а гурьбой, стараясь не вспоминать про деньги, и только Анна Петровна, поспевая за длинноногой Ри, спрашивала, точно ли и когда та соберет три тысячи долларов на лечение ее сына. Гурьбой отпускников они ввалились в комнату присяжных, поглядели на свои стулья, словно на чужие, но никто из них даже не присел. Фотолюбитель открыл дверцу в мебельной стенке и стал доставать оттуда остатки пряников и чая.

— Тома, возьмите это с собой, больным пригодится, а то засохнут.

— Да ладно, — отмахнулась Хинди, выглядевшая расстроенной.

— Возьмите себе, Рыбкин, — разрешил Старшина.

— А ручка? — спохватился Рыбкин, — А ручка от окна пусть будет у вас, Тома, только не забудьте принести через три недели, а то мы здесь задохнемся.

— Как-то даже не верится, — сказала Хинди, запихивая ручку в задний карман джинсов. — И как же мы теперь будем друг без друга?

Никто не ответил на этот вопрос, который так или иначе задавали себе они все. А говорить им вроде было уж больше и не о чем.

Понедельник, 10 июля, 12.30

Машины стояли на стоянке нос к носу и будто о чем-то договаривались друг с другом: новенький и чистенький сиреневый джип Ри и старый, хотя все еще вполне надежный, давно не мытый джип Журналиста. Хозяева тоже подошли вместе.

— Ты правда будешь писать роман? — спросила Ри. — А про что, можешь сказать?

— Да про все, — беспечно сказал Журналист, и она засомневалась, что он успеет его написать за три недели. — Вот хоть про нас, присяжных. Про нашу жизнь.

— И про меня тоже? — спросила Ри.

— Конечно, — сказал Журналист, — Как же без тебя?

— Да ну, про меня неинтересно, — сказала Ри, — Другое дело, например, Актриса, или Старшина, или Океанолог — путина там, яхты… А у меня жизнь какая-то … Ну один раз меня взорвали, ну вот теперь этот суд, а так ничего интересного.

— Про любого человека интересно, — убежденно сказал Кузякин. — Неинтересных людей не бывает. Да и совсем уж плохих, наверное, тоже.

— Ну да, — сказала Ри, — Я тоже это кино смотрела.

— Какое кино? — не понял Журналист.

— Ну это, про Мастера и Маргариту. Там этот говорит, что все люди хорошие.

— А! — сообразил Кузякин. — Да, это примерно та же самая мысль.

— А ты приезжай ко мне в Сосенки, — неожиданно предложила она, — В фитнесе у меня покачаешься, поплаваем, в баньку… Я тебя так проведу.

— Пожалуй, — сказал Журналист. — Я тебе позвоню.

Они уже сели по машинам, и он уже начал отъезжать задним ходом, когда Ри спохватилась, посигналила ему и подбежала к окну его немытого джипа:

— А как же три тысячи для Анны Петровны? Мы же ей обещали. Может, со Старшиной поговорить, он соберет?

— Не надо со Старшиной, — подумав, сказал Кузякин. — Вообще со Старшиной не все надо обсуждать. Мы сами с тобой соберем.

Он наконец тронулся, и его давно не мытый джип скрылся за углом.

Четверг, 13 июля, 11.00

Адвокатесса Елена Львовна Кац нашла судью на скамейке в сквере больницы. Он был в старом, линялом спортивном костюме и читал газету.

— Виктор Викторович? Здравствуйте. Как вы себя чувствуете?

Он поднял на нее глаза, и было заметно, что не то что испугался, но напоминание о процессе было ему сейчас неприятно.

— Простите, что пришлось побеспокоить вас таким образом, но секретарь не дала вашего мобильного. Мне нужно разрешение на свидание с подзащитным. Дело у вас, следователь не дает. Оля сказала, если вы подпишете, она поставит печать.

— Да, конечно, давайте, — вспомнил он. — Она мне говорила по телефону.

Елена Львовна протянула ему лист заявления и ручку, он прочел и подписал.

— Спасибо.

— Да не за что, — сказал судья, несколько теплея. — А как ваш Лудов? С ним все в порядке? Да вы садитесь! — Он подвинулся на скамейке, хотя она и так была пустой. — Наверное, он переживает, что суд затягивается? Но видите вот, язва…

— С подсудимым все нормально, — сказала адвокатесса. — Мы подождем.

— Я надеюсь, что коллегия соберется снова, — сказал он, — Вы очень хорошо работаете, Елена Львовна, вы блестящий адвокат. Если бы мы были у нас в Саратове, я думаю, что все было бы уже решено. Но мы не в Саратове.

— Жаль, — сказала она. — Вы знаете, что за мной следят?

— Нет, — сказал Виктор Викторович, — А это вам не могло показаться?

— Ну что вы! Но вы не беспокойтесь: я же просто пришла за разрешением на свидание с подзащитным. Возможно, еще приду.

— Приходите, мне всегда приятно вас видеть, — сказал он. — Имейте в виду: я надеюсь выйти из больницы через два дня после того, как Марья Петровна уедет с делегацией судей в Германию. Это всего на две недели. Если коллегия соберется, надо будет закончить как можно быстрее. Пожалуйста, никаких сюрпризов.

— Понятно, — сказала она, — До свидания. Поправляйтесь скорее.

Вторник, 18 июля, 12.00

Клавдия Ивановна Швед, похожая на актрису Гурченко, торжествуя, вступила в кабинет начальника районного отдела милиции и уселась, накрашенная по этому случаю обильнее и воинственнее, чем обычно, перед ним за столом.

— Я своего всегда добьюсь, — сказала она. — А если вы не разберетесь, то я и до министра вашего дойду. Это же каждую ночь у них пляски до утра…

— Да, это уж никуда не годится, мне уже звонили, — согласился майор, с некоторой брезгливостью, но и вниманием вчитываясь в лежавшее перед ним заявление. — Ну, на то и милиция, Клавдия Ивановна, чтобы защищать честных граждан…

— Вот-вот! — торжествующе сказала «Гурченко».

— Я сам поговорю с вашим бывшим мужем, — сказал майор. — А если он и после этого не угомонится, то пойдет в тюрьму, я так ставлю вопрос.

— Ну, в тюрьму, может, все-таки не надо, — засомневалась «Гурченко», — У него же у матери есть жилплощадь, вот пускай туда и таскает своих блядей!

— Отлично! — сказал начальник, — Это мы решим. Только у нас к вам тоже будет небольшая просьба. Вы тоже должны нам помочь как честный гражданин в нелегкой нашей борьбе с преступностью.

— Конечно! — с готовностью откликнулась она. — А что надо делать?