В день пятый - Эндрю Джеймс Хартли Страница 68

— Они меня узнали, — сказал Томас. — Как вы можете это объяснить? Ватанабе и тот парень, его аспирант, они вычислили меня, едва увидев.

Куми, не вдаваясь в подробности, сказала, что вернулась из Токио на все выходные. Они сняли три комнаты в так называемой рёкане, традиционной гостинице в Симобе, деревушке на берегу реки в нескольких милях от Кофу. Здесь было достаточно тихо и живописно, чтобы версия о трех туристах, приехавших сюда отдохнуть, выглядела правдоподобной. При этом местечко было настолько маленьким, что если бы кто-то начал о них расспрашивать, это сразу же привлекло бы к себе внимание. На пригородном поезде за считаные минуты можно было доехать до Кофу или до расположенного в горах храма Минобу.

— Как они отреагировали на твое присутствие? — спросила Куми.

— Вот что самое странное, — сказал Томас. — Ватанабе показался мне встревоженным, даже испуганным.

— Дело не может быть в том, что ты узнал, — небрежно произнесла Куми, отчего Томас залился краской. — Потому что на самом деле нам по большому счету ничего не известно.

— Ты как раз над этим работаешь, так? — отозвался Найт, и в крошечной комнате, застеленной матами, его голос прозвучал резко.

— По моей просьбе один человек наводит справки в филиппинском посольстве, если это может что-нибудь дать, — ответила Куми, судя по всему, не заметив его раздражения. — Мне должны вот-вот перезвонить, хотя на самом деле я многого не жду, если учесть, что до сих пор мы повсюду натыкались на глухую стену.

— А ты уверен, что узнали именно тебя? — вдруг спросил Джим, который сидел на корточках на полу, босой, отрешенный, похожий на монаха-отшельника. — Я хочу сказать, а вдруг тебя приняли за кого-то другого?

— Например?.. — Куми задумчиво посмотрела на него.

— За Эда, — тихим, чуть ли не извиняющимся тоном произнес Джим. — Тебя ведь уже путали с ним.

— Но откуда эти двое могут знать брата? — спросил Томас.

— Сато говорил, что Эду было известно про крест, — напомнил Джим. — Ты сам приехал сюда лишь потому, что здесь объявилось нечто, похожее на этот крест. Вполне возможно, Эд каким-то образом пришел к такому же заключению.

— Но ведь находка была сделана уже после его смерти, — заметила Куми.

Однако Томас пристально посмотрел на священника, его глаза стали твердыми.

— Джим имеет в виду, что крест подложный. Он был подброшен на место раскопок, и мой брат имел к этому какое-то отношение. Я правильно понял, да?

— Я просто строю предположения, — скромно произнес Горнэлл.

— Не надо этого делать.

— Может быть, мне лучше вернуться в Чикаго? — спокойно поинтересовался Джим.

— А вот это было бы просто здорово.

— Ой, пожалуйста! — вмешалась Куми. — Когда вы оба повзрослеете? Джим хочет помочь, — добавила она, обращаясь к Томасу. — Так что ты лучше сказал бы ему спасибо. Мы ничего не добьемся, если будем обходить стороной то, что нам не по душе.

— Ты действительно считаешь, что Эд мог быть замешан в чем-то подобном? — резко спросил Томас, и Куми обиженно вздохнула, недовольная его тоном. — Да? — настаивал он.

— Нет, — сдалась Куми. — Но Эд был в Японии. Если он приезжал сюда, то не сказал мне об этом ни слова. Я все больше убеждаюсь в том, что твой брат никому не раскрывал свои карты. Он многого мне не говорил.

Внезапно помрачнев, она уставилась на пол, застеленный матами, и Томас почувствовал, что это признание далось ей нелегко, хотя и не мог понять причины.

— Я мог бы выяснить, — предложил Джим. — Если Эд был здесь и не стремился сохранить этот факт в полной тайне, то местные священники должны об этом знать. Он обязательно связался бы с ними. Даже если в церкви просто появился бы незнакомый иностранец, они запомнили бы такое.

— А вдруг Эд и не думал заглядывать в церковь? — сухо заметил Томас.

— У священнослужителей это не принято, — таким же тоном ответил Джим. — Определенно, Эд так не поступил бы. Здешняя католическая община немногочисленна, все священники иностранцы, в основном францисканцы из Италии, а также иезуиты. Эд обязательно должен был бы встретиться с ними, если только он не соблюдал полную секретность. Я хочу переговорить со священниками в Кофу.

— А я побеседую с Ватанабе, — сказала Куми, резко вмешиваясь в разговор, словно сделав над собой усилие.

— С чего ты взяла, что сможешь из него что-нибудь вытянуть? — спросил Томас.

— Ну, во-первых, он не может знать о том, что я связана с тобой, — сказала Куми. — Теперь я уже могу достаточно неплохо сыграть роль японки. Ватанабе даже не узнает, что я американка.

— А во-вторых? — Томас не удовлетворился этим ответом.

— Ты хоть раз видел Ватанабе без томной красавицы рядом?

— Ты собираешься его соблазнить? — изумленно спросил Найт. — Даже не думай об этом.

Куми усмехнулась, позабавленная как его ответом, так и мыслью о том, что он сможет ее удержать.

— Я просто не хочу, чтобы ты попала в беду, — продолжал Томас.

— Вот как? — насмешливо полюбопытствовала Куми. — Неужели тебе не хотелось бы примчаться ко мне на помощь верхом на белом коне? Том, я смогу за себя постоять. Так было всегда.

У нее зазвонил сотовый телефон. Ответив по-японски, Куми отошла в угол и зажала другое ухо ладонью, отгораживаясь от постороннего шума, хотя такового особо и не было. Джим вполголоса рассуждал сам с собой, а Томас, опьяненный запахом циновок, знакомой необычностью комнаты, отдался воспоминаниям о том, как они с Куми познакомились. Тогда им пришлось потратить несколько месяцев на то, чтобы отыскать вот такую же крохотную частную гостиницу, полностью обособленную от современного мира вокруг. Все в той гостинице казалось им неповторимым и волшебным, бесценным и никак не связанным с остальной жизнью. Они чувствовали себя насекомыми, застывшими в капле янтаря, которым была для них любовь.

Голос Куми стал отрывистым, она принялась расхаживать по комнате, настаивая, даже упрашивая в вежливых рамках японского этикета, но, судя по всему, дело было безнадежным. Окончив разговор, Куми выругалась. Однако в ее взгляде появилось кое-что еще помимо раздражения, хотя, кроме Томаса, это мало кто заметил бы. Она была чем-то встревожена, даже напугана.

— В чем дело? — спросил Найт.

— Это звонили из посольства, — сказала Куми.