Смерть в осколках вазы мэбен - Виктория Платова Страница 68

Я сидела возле памятника, стараясь рассмотреть их сквозьзаросли травы и напряженно прислушиваясь. Нет, слишком далеко, ничего нельзяразобрать. Если бы они подошли поближе, или мне удалось бы к ним подобраться…Вот, опять если бы да кабы… Невозможно ни то, ни другое. Ладно, ничего с этимне сделать. Но вот интересно, откуда Иванов знает диву, и почему он об этом ниразу не обмолвился? Хотя, с другой стороны, он совершенно не обязан был об этомговорить. С какой стати? Видно мне было чертовски плохо, и я решила привстать.Так. Уже лучше. Но что это? Художник сгреб Диану в охапку и трясет ее какгрушу. Вот так дела!

Что такое она умудрилась ему сказать? Но Диана тоже неоставалась равнодушной, она вырвалась и отступила на пару шагов, а потом началасмеяться. Ненормальная, не иначе! А у художника был жалкий вид, своим смехомона полосовала его как плетью. И что-то добавила при этом совсем тихо. Онвздрогнул и вскинулся, а потом залепил ей такую пощечину, что модель еле наногах устояла. Вот те на! Договорились, называется. Многое бы я отдала, чтобыуслышать их разговор. Ну что мне мешало подползти потихоньку поближе? А теперьхоть по голове бей себя от досады.

Диана замолчала. Она отступала от художника все дальше,затем повернулась и бросилась прочь. Но он не кинулся ее догонять, напротив,двинулся прямо на меня. Что же мне делать? Я растерянно заметалась, попыталасьотползти и скрыться за соседними памятниками. Сзади послышались шаги, я хотелаобернуться, но резкий удар по голове опрокинул меня в темноту.

Сколько времени я так пролежала, не знаю. Очнувшись,посмотрела вокруг. Никого поблизости не было. Ни посторонних голосов, нишорохов. Я с трудом встала, потрогала болевший затылок. Похоже, что удалосьотделаться только шишкой. Я небрежно отряхнулась и побрела к дорожке. Вот такденек! Кто бы мог подумать, что на кладбище можно увидеть такие сцены, а крометого, получить по голове. И неизвестно, между прочим, от кого. Странно все это,странно и непонятно. Денег у меня с собой нет, сумочка осталась в машине, менязлодей тоже вроде бы не тронул. Тогда зачем по голове треснул? Или у него хоббитакое странное? А может, я ему как женщина не понравилась? Когда подкрадывался,то думал — подойду, а как шарахнул меня да поближе посмотрел, так желание ипропало.

Я, спотыкаясь, добрела до ворот и остановилась. Все, не могубольше. Только теперь до меня стало доходить, что произошло. Ноги не держали, явцепилась в ограду. Издалека накатывал гул, от которого закладывало уши, вглазах замелькали черные точки, а все звуки стали исчезать.

Снова я очнулась от того, что кто-то усаживал меня насиденье.

— Отойдите, — услышала я голос Герта, — невидите, ей плохо?

— Пьяная, — предположил сварливый женскийголос. — Налакаются вечно и прутся…

— Не пьяная, — возразил кто-то другой, —просто плохо стало. С кем не бывает…

— Да отойдите вы! — рявкнул Герт. — Друга мысегодня хоронили, понятно? Но из нас никто капли не брал. Так что давайтеотходите.

— Тогда понятно, — сказал сварливый голос. —Тогда все ясно.

Я приоткрыла глаз и попыталась приподняться и сестьпоудобнее.

— Очнулась, подруга? — произнес Герт с явнымоблегчением. — Эх, не нужно тебе было ехать, это я виноват.

— Мне уже лучше, — выдавила я. — Ничегострашного.

— Оно и видно. — Он захлопнул дверцу и, обойдямашину, плюхнулся на водительское сиденье. — В зеркало на себя посмотри,бледная, аж зеленая.

— Мне бы сигаретку, — попросила я, — сразувсе пройдет.

— Ага, сигаретку, — Герт мотнул космами, — итебя тут же стошнит прямо в машине. Хотя, может, ты и права, вдруг полегчает.Держи. — Он перегнулся назад, пошарил на сиденье и бросил мне на коленимою сумочку. — Хрен с тобой, кури.

Я затянулась, но Герт оказался прав. Не прошло и минуты, амне уже потребовалось открыть дверцу. Какое счастье, что мы не успели отъехать.Но мне и в самом деле стало получше. А Герт терпеливо ждал.

— Помогла тебе сигаретка? — спросил он. —Что-то с тобой не так.

— Все в порядке, — попробовала возразить я. —Все объясню, водички бы сейчас.

— Водички — это хорошо. Так чего же мы стоим? Давайзакрывайся, сейчас в ближайшем ларьке минералки возьмем.

То ли от свежего ветра, то ли еще от чего, но мнезначительно полегчало, а когда я выпила немного минералки, вообще все прошло.Герт не приставал ко мне с расспросами, и я была ему за это благодарна. Нокогда подъехали к дому, то настроение у меня снова резко ухудшилось. Это надоже, сколько всего произошло за один день. Герт уже подошел к дверям, а я всееще плелась следом.

— Что за черт! — Он пытался открыть дверь. —Утром звонил, звонил, сейчас стою тыркаюсь. Что с замком случилось?

Я достала из сумочки ключи и открыла дверь.

— Я же тебе говорила перед уходом, что пришлосьпоменять замки, — сказала я, бросая сумочку на трюмо и отправляясь вванную. — Или ты забыл?

Герт растерянно вертел в руках ключи и смотрел на дверь.

Пока я плескалась в ванне, приводя себя в порядок, он все жезакрыл дверь, протопал на кухню и поставил чайник. Я застала его сидящим застолом. Он подпирал голову руками и мрачно смотрел в чашку.

— Садись, — сказал он, не поднимая глаз, —нам есть о чем поговорить.

— Конечно. — Я присела. — Герт, я давнохотела тебе все объяснить…

— А объяснить тебе придется, — он протянул рукучерез стол и больно сжал мое запястье, — потому что мне надоели этичертовы недомолвки. Ты меня поняла?

Герт говорил тихо, но бешенство в его глазах не сулило мненичего хорошего. Я кивнула.