Четыре степени жестокости - Кит Холлиэн Страница 63

Следующие два дня у меня были выходными, и все это время я думала только о Фентоне и наркотиках, о Джоше и Рое, о комиксе Кроули и о «Социальном клубе Дитмарша». Я пыталась позвонить парочке, которая передала мне наркотики на парковке. Хотела объяснить, не вдаваясь в детали, почему они до сих пор у меня. Но автоответчик сообщил, что такого номера нет.

Хуже того, я никак не могла дозвониться до Руддика. После моего разговора с Мелиндой он перестал отвечать на звонки. При других обстоятельствах я спокойно восприняла бы его отказ общаться со мной. Если мне нравится мужчина, но я довольно вяло отвечаю на его знаки внимания, то вполне закономерно, в скором времени он теряет ко мне интерес. Но то, что было между нами, нельзя сравнивать с отношениями между мужчиной и женщиной. Нас связывали обязательства. Ради его махинаций я готова была пожертвовать своей чертовой карьерой.

Мне надоело звонить Руддику из телефонов-автоматов, и я стала время от времени набирать его номер со своего мобильного, надеясь, что рано или поздно он ответит.

Молчание угнетало меня больше всего. Я сидела на мешке с наркотиками, ждала следующего дежурства и размышляла, что делать.

Я проснулась в пять утра и, к тому моменту, когда в 7.30 подъехала на тюремную парковку, успела позвонить Руддику три раза. Наконец я отправила ему сообщение. Постаралась подавить гнев и побороть манию преследования. Возможно, ответ был простым и глупым — что-нибудь вроде потерянного телефона или севшего аккумулятора. Но почему он не вышел со мной на связь?

Я оставила наркотики в машине и пошла к северным воротам. В тот день мне непременно нужно было пообщаться с Фентоном и лично объяснить, почему я не смогла совершить передачу. Я хотела поскорее вычеркнуть наркотики из моей жизни. Боялась, что совершила ошибку, когда обратилась к Фентону за помощью. Мне было известно о его способности манипулировать людьми. Как только я сделала бы для него эту работу, он заставил бы меня выполнять другую. Возможно, Джули Денди тоже проносила для него наркотики. Ради Фентона Джули сделала бы что угодно.

Заглянув в административный корпус, я проверила доску, где фиксировались перемещения зэков. Я надеялась увидеть цветную точку рядом с фамилией Фентона. Это означало бы, что у него намечается визит к врачу или частная консультация, а значит, он должен покинуть камеру, и мне было бы легче получить к нему доступ. Но я вообще не нашла там фамилии Фентона. Из-за угла вышел смотритель Поллок и как ни в чем не бывало весело поприветствовал меня.

— Какой же здесь дерьмовый кофе, — пожаловался он и потряс кофейником. — Все жду, пока Катлер принесет мне латте, но он куда-то запропастился.

Затем я увидела фамилию Фентона. Табличка с ней была перемещена из блока «Б» в изолятор.

— Я смотрю, вы посадили кое-кого в изолятор. — Я старалась сохранять непринужденный тон. Мне нужно было выяснить, за что туда отправили Фентона, но вместо этого Поллок заговорил о Рое Дакетте.

— А ты разве не знала? — сказал Поллок. — Этот Хромой, мать его, был так недоволен.

— Я думала, он в лазарете. — Я изобразила искреннее удивление.

— Его посадили в изолятор по распоряжению тюремной полиции, — объяснил Поллок. — Говорят, его подозревают в хранении наркотиков, поэтому и решили изолировать. Начальник тюрьмы лично одобрил это решение. Он сказал, что Хромой представляет серьезную угрозу для безопасности нашего учреждения. Я так смеялся. Если Хромой чему и угрожает, то разве что своей дурной голове.

Поллок рассмеялся над своей шуткой за нас двоих.

— А что насчет Билли Фентона? — спросила я.

Мой голос не дрогнул, но щеки слегка покраснели. Вопрос выходил за рамки моих полномочий. У меня не было причин беспокоиться о посаженных в изолятор зэках. Уоллес наверняка велел бы мне заняться своими делами и больше не задавать таких вопросов, но Поллок был не против поболтать со мной.

— Этот сердцеед Фентон тоже теперь прохлаждается. Хромой донес на Фентона, и в прачечной блока «Б» мы нашли целую гору контрабанды, в том самом месте, где он сказал. Правда, я на его месте не стал бы ссориться с Билли. С точки зрения теории Дарвина, это очень неразумный поступок. — Он улыбнулся своей мрачной шутке. — Но у нас есть история и поинтереснее. Или ты не слышала?

Я не любительница сплетен, но все же спросила, что он имеет в виду. Поллок достал городскую газету, ткнул толстым пальцем в рубрику новостей. Еще одна статья Барта Стоуна. Сотрудник тюрьмы (чье имя не было названо), работающий на данный момент в Дитмарше, некоторое время назад подвергался аресту за скачивание детской порнографии.

— Вот черт, — проговорила я, не понимая, почему мне вдруг стало не по себе. — И кто же этот дрочер?

Поллок лишь ухмыльнулся;

— Тебе понравится.

Я ждала, уже прекрасно понимая, что ничего хорошего он мне не скажет.

— Это наш супершпион — Майкл Руддик. Вчера он пропустил дежурство. Я сегодня не видел его. Видимо, не хватило мужества показаться на глаза.

Я прислонилась к столу, словно у меня спазм в желудке.

— Лишнее подтверждение, что сотрудникам силовых ведомств нельзя доверять, — продолжал Поллок.

Затем он сел на любимого конька и принялся говорить о том, как важно поддерживать и прикрывать друг друга. Я терпеливо слушала его, пока не появился Катлер. Он принес латте для смотрителя и получил нагоняй за опоздание.

Я сидела на своем посту в гимнастическом зале и смотрела, как заключенные прыгают по баскетбольной площадке или просто слоняются без дела. Самые молодые, энергичные и активные все время играли, бегали за мячом, хлопали друг друга по спине. Время от времени один из сидящих на лавке амбалов поднимался и подключался к игре, чтобы неуклюже потоптаться на баскетбольной площадке и сбить с ног какого-нибудь тщедушного игрока. За такой поступок на обычных соревнованиях нарушителя тут же отправили бы на скамейку запасных, но в джентльменской лиге Дитмарша все обстояло иначе.

Меня потрясла новость о Руддике, но в тот момент я должна была разобраться со своими проблемами. Прошла неделя с тех пор, как я попросила Фентона дать мне работу, и все кончилось тем, что я не справилась, не смогла завершить сделку, а он угодил в изолятор. Я должна была объясниться с ним и сделать это как можно скорее.

Когда послышался звонок, я встала и заорала: «Обед!» Мячи попадали на пол, затем молодой зэк, на которого я указала, собрал их и положил в корзину. Заключенные выстроились в линию и встали у закрытой решетки, ожидая, когда я их выпущу. Я произнесла по рации магические слова, и дверь открылась. Гимнастический зал опустел. Наступила тишина, нарушаемая лишь звоном атлетических снарядов в качалке позади меня.