Никто не заплачет - Полина Дашкова Страница 6

Вера Салтыкова услышала, как зажужжал факс, повернулась надругой бок и закуталась в одеяло. Ей очень хотелось спать, хотя было ужеодиннадцать утра. Она легла в четыре и теперь никак не могла заставить себяоткрыть глаза.

– Верочка! Я ушла! – крикнула мама из прихожей. Промычав вответ что-то невнятное, Вера укрылась с головой. Дверь хлопнула. Несколькоминут было тихо. Потом послышался быстрый топот четырех лап по паркету.

– Ай! – вскрикнула Вера, когда мокрый холодный собачий носзащекотал ей пятку. – Мотька, я сплю, отстань. – Она откатилась в глубинуширокой тахты, к стене, поджала ноги.

Рыжий ирландский сеттер Матвей двух лет от роду поставилпередние лапы на тах4у, разрыл носом нору в одеяле и стал бесцеремонновылизывать Ве-рину щеку.

– Ну почему? – простонала Вера. – Почему с мамой ты себетакого не позволяешь? – Она открыла наконец глаза и села на кровати. – Я ведьзнаю, мама с тобой погуляла, покормила тебя. Чего ты от меня хочешь?

Пес сел, потом лег, потом опять встал, протянул лапу, отчаяннозамахал лохматым рыжим хвостом, пару раз тявкнул и уставился на Веру большими,карими, очень печальными глазами.

– Я все равно сейчас с тобой гулять не пойду. Мне надопринять душ, выпить кофе, и вообще я могла бы еще часика полтора поспать.

Пес слушал ее очень внимательно, склонив голову набок ишевеля длинными шелковистыми ушами.

Вера вылезла из-под теплого одеяла, поеживаясь, подошла кписьменному столу

– Ну, что там у нас нападало? – произнесла она, перебираялисты с факсами, поступившими за ночь.

В основном это были длинные, мелко напечатанные тексты наанглийском и французском языках.

– Так, это опять про морских млекопитающих, это фаунаЛедовитого океана, манифест в защиту новорожденных китят, еще манифест, –бормотала Вера себе под нос, перебирая страницы, поднося их очень близко кглазам, – а это вообще чушь какая-то. О Господи, что это за язык?

Держа в руке листок с двумя строчками текста, написанногоочень крупно от руки, Вера стала искать очки. На столе их не было, на тумбочкеу кровати тоже.

– Мотя, ну помоги мне, – обратилась она к собаке, – ищи,Матвей, ищи!

Пес деловито побежал в прихожую и вернулся через минуту,держа в зубах белый носок.

– Нет, Матвей, – вздохнула Вера, – не то. Очки… – Онапрошлепала босиком на кухню, оттуда в ванную.

Мотя тем временем опять рванул в коридор, вернулся, поставиллапы Вере на плечи и прямо в нос сунул ей старую кроссовку.

– Все, спасибо. Ты, конечно, молодец, но мне надо совсем нето. Ладно, если мои очки попадут тебе в зубы, им конец.

Зазвонил телефон.

– Фирма «Стар-Сервис»?

– Вы ошиблись, – буркнула Вера и, кладя трубку, увиделанаконец свои очки, они лежали на телефонном столике в прихожей.

– Кажется, это польский, – задумчиво произнесла Вера,вглядываясь в крупные латинские буквы, – или чешский. Карлштейн… Словонемецкое. Но Германия ни при чем. Вроде есть такой городок под Прагой…

Телефон зазвонил опять.

– Можно попросить Антона? – На этот раз голос был женский.

– Вы ошиблись. – Она хотела повесить трубку, но услышала:

– Фирма «Стар-Сервис»?

– Девушка, никакой фирмы по этому номеру нет. Пожалуйста,вычеркните его и больше сюда не звоните.

Эти дурацкие звонки донимали Веру и ее маму вот уже третийдень. Совершенно неожиданно в квартире поменяли телефонный номер, и теперьтелефон заливался круглые сутки. Звонили и в полночь, и в пять утра. Какие-тоГарики, Додики, Рустамы Ибрагимовичи требовали к телефону каких-то Антонов иДенисов. Мама ругалась страшно, собиралась подать в суд на Московскийтелефонный узел. Однако выяснилось, что это была целая компания, по всейМоскве. Почему-то вдруг, ни с того ни с сего, в городе стали менять телефонныеномера.

Вере Салтыковой незадолго до этого подвернуласьпереводческая «халтура». Три месяца она сидела без работы, и вот неделю назадпозвонила подруга, сказала, что «Гринпис» проводит в Москве международнуюконференцию по глобальным вопросам экологии. Требуются переводчики со знаниеманглийского и французского. Перед началом конференции надо перевести кучуинформации, которая будет поступать по факсу со всех концов мира, а потомпредстоит десять дней синхронки, по двенадцать часов в сутки. Платить должны помеждународным расценкам, то есть можно заработать очень приличные деньги.

Вера, конечно, согласилась, подписала контракт. И вот вчераутром ей дома установили казенный факс. Подготовительные документы посыпались вогромном количестве. Иногда среди пламенных воззваний в защиту морскихмлекопитающих, чистоты вод Арктики и Антарктики попадались какие-то случайныетексты о займах, кредитах, договорах и ценах на недвижимость, написанныепо-русски и адресованные все той же фирме «Стар-Сервис», название коей Вера иее мама уже не могли спокойно слышать. Номер факса был тот же, что и новыйтелефонный, то есть недавно он принадлежал этой злосчастной фирме. Скореевсего, «Стар-Сервис» разорилась, и теперь ее бывшие владельцы скрываются отназойливых кредиторов.

Вере Салтыковой до этого, разумеется, никакого дела не было.Она с головой ушла в работу и целый день переводила с французского ианглийского экологические шедевры. Впрочем, факсов, адресованных фирме«Стар-Сервис», было не так уж много.

Все еще держа в руках листок со странным текстом без адресаи обращения, написанный от руки то ли по-польски, то ли по-чешски, она зашла вванную и повернула кран. Вместо горячей полилась ледяная вода. Вераприкоснулась к трубе радиатора. Ну конечно, с сегодняшнего утра горячую водуотключили на полтора месяца! И что же она, растяпа, не помыла вчера голову?Ладно, придется греть в кастрюлях.

Сладко зевнув, Вера бросила листок на кухонный стол, зажглагаз. Пока грелась вода, она уселась на кухонный диванчик и рассеянно перечиталалатинские буквы непонятного факса. Когда-то она увлекалась графологией. Навтором курсе романо-германского отделения филфака университета был дажеспецсеминар по графологии. Вел его профессор-психолог, посещение былосвободным. Вера ходила на каждое занятие с удовольствием.

В наше время все реже попадаются тексты, написанные от руки.Если только чиркнет кто-нибудь телефонный номер или записку. А так, пишут накомпьютерах, в крайнем случае – на пишущих машинках. Среди гор бумаг,заполненных механическим текстом, этот листочек был единственным, написаннымчеловеческой рукой. Сначала Вера не сообразила, почему так внимательноразглядывает крупные латинские буквы, а потом поняла: писавший страшноволновался. Рука у него дрожала, но это не почерк алкоголика или больного. Тот,кто отправил факс, был здоров. Он нервничал, спешил, но при этом старалсявывести каждую букву как можно тщательнее, очень хотел, чтобы его поняли.Однако почему же тогда не воспользовался компьютером и принтером? Там, гдестоит факс, компьютер есть наверняка…