Блондинка сдавала в багаж... - Александра Романова Страница 6

Это было слишком даже для меня.

— Безмен у тебя на сколько килограммов, а? Пять, десять?

— Ну, вообще, на пять, — не стала скрывать от меня подруга. — Но ты и не собираешься толстеть за две недели больше, чем на пять килограммов, правильно?

Я не нашлась, что ответить. Тем более наконец появилась Аня. Мы гурьбой прошли в консульство. Там нас по очереди вызывали к окошку, за которым таился вершитель визовой судьбы. Признаюсь, интеллектом я не блеснула. Меня огорошили сложным вопросом: «Цель вашей поездки?» Цели мои были столь многообразны, что я лишь молча пялилась на собеседника, не в силах сформулировать ответ. Но милая Аня страшным шепотом подсказала — «туризм же, туризм», и я робко прошелестела: «Туризм, наверное?» Больше меня ни о чем не спрашивали — как я не рискую спрашивать двоечника, если ему чудом удалось списать именно то, что нужно, и я наконец с чистой совестью могу поставить ему «три».

* * *

Итак, Рубикон был перейден, и я осознала, что действительно еду. Культурная программа была готова, оставалось собрать вещи. Интернет обещал хорошую погоду, однако в данном вопросе я доверяю исключительно старинной народной примете: не возьмешь с собою зонтик — быть дождю (действует в любое время года). Зонтик я, естественно, упаковала, а вот насчет теплой одежды терзалась сомнениями. Еще Настя замучила меня, каждодневно меняя список требующихся продуктов. Подругу осенила гениальная идея расфасовать провизию по отдельным мешочкам, подписав каждый — например, «третий день, обед» или «восьмой день, ужин». Это позволит нам на стоянках молниеносно выхватывать из багажа нужный комплект, не задерживая товарищей по путешествию. А перед самым отъездом, словно мало было других хлопот, мне подсунули корону.

Впрочем, даже предполагай я, какими проблемами это обернется, отказаться бы не смогла. Корона требовалась Яночке, чтобы танцевать в Вене Аврору. Поясняю для нормальных людей. Есть в Мариинке очаровательная танцовщица по имени Яна — любимица балетоманов. Администрация, похоже, наших чувств не разделяет, и Яне не дают больших ролей. Мы по этому поводу дружно переживаем. Зато недавно я услышала от Виталия, который, в отличие от меня, не только восхищается артистами из зала, но и общается с ними непосредственно, что Яну приглашают в Венскую оперу на роль Авроры в «Спящей красавице». Это было приятное для всех нас известие. Конечно, выступления мы не увидим, но бескорыстно радовались Яниной удаче. А частично и корыстно — вдруг после успеха за границей Яну, наконец, оценят в родных пенатах?

Однако пока что начальство не собиралось идти нашей любимице навстречу. Ей отказались дать хоть небольшой отпуск для подготовки партии и обязали именно сейчас поехать с труппой на гастроли, где Яна будет каждый вечер (а иногда еще и утро) выходить в кордебалете. Слава богу хоть гастроли по Европе, а не в каком-нибудь Таиланде, так что Яна успеет по окончании добраться до Вены.

И вот накануне моего отъезда Виталий сообщил, что бедная девочка забыла взять с собой корону. А ведь она ее тщательно подбирала и так дивно в ней хороша! На крайний случай в Вене ей, наверное, что-нибудь предложат, но, кто знает, красиво ли это будет сидеть и не помешает ли во время танца? В дебютном выступлении важна любая мелочь. Поэтому было необходимо срочно переправить корону Яне. Почте Виталий не доверял — и я его понимала. Получишь посылку на следующий день после спектакля, да еще всю измятую. Удачное совпадение, что я буду в Вене одновременно с Яной. Там я встречусь с нею и передам ценный реквизит. Разумеется, я охотно приняла небольшой пакет.

Дома я открыла его и внимательно осмотрела содержимое. Корона была прекрасна: ажурная, золотая, усыпанная крупными жемчугами и бриллиантами (хочется верить, искусственными). Тут же возник вопрос, куда ее упаковать, дабы не повредить в пути. Мой багаж состоял из чемодана на колесиках и большой сумки с вещами первой необходимости — в основном, признаюсь, продуктами питания. Во время путешествия чемодан я предполагала держать в багажнике, а сумку под сиденьем автобуса. Представив себе, как в багажнике на Янино сокровище поставят сверху что-нибудь тяжелое, я подыскала для короны подходящую картонную коробочку, чтобы, не дай бог, не помялась, и сунула в сумку. Тем более, все равно приходилось в спешке собирать еду заново, ибо Настя позвонила с очередными ценными указаниями, после которых я полночи переправляла надписи на пакетиках — например, «третий день, обед» превратился в «шестой день, ужин» (не спрашивайте, почему. Я лично уточнять не рискнула).

* * *

Наконец судьбоносный миг настал. Шестого июля в два часа дня мы с Настей стояли на платформе, высматривая брестский поезд. Тот отсутствовал — немудрено, поскольку отъезд был назначен на три. Однако Настя мудро заметила, что лучше прийти на час раньше, чем на минуту позже. В результате мы первые влетели в свой плацкартный вагон (купейный вдвое дороже, а нам эти денежки пригодятся в Париже) и угнездились на положенных местах.

Настина предусмотрительность оказалась кстати. Не прошло и десяти минут, как в дверях возникла дама, приятная во всех отношениях. Нет, неправильно. «Возникла» предполагает элемент неожиданности, а я, цепенея, заранее готовилась к ее появлению. Бывают у меня иногда приступы прозорливости. Едва громовой голос, явно предназначенный природой для командования армией на плацу, возмущенно известил округу: «Проводник одет не по форме. Застегните пуговицы, это дома можно ходить расхристанным, на работе вы обязаны выглядеть аккуратно. А чьи вещи тут в проходе? Убрать немедленно. Мне надо пройти! Вы знаете, что значит слово „немедленно“?..» — так вот, едва эти сентенции донеслись до моего слуха, как интуиция гнусно подсказала сразу две вещи: во-первых, что это педагог (мне ли не узнать коллегу?), а во-вторых, что она поедет рядом с нами. А самое гнусное в поведении интуиции — та, увы, не ошиблась.

Итак, дама застыла в дверях нашего купе. Застыла не потому, что деликатно решила поздороваться, прежде чем войти, а потому, что застряла. Я, потеряв от дурных предчувствий дар речи, тоже не проявила деликатности и молча пялилась. Впрочем, было на что! Возраст попутчицы определить не берусь (за тридцать? за пятьдесят?), а вот вес ее оценила бы как центнер с небольшим… или даже с большим. Вся эта масса была затянута в трикотажные черные брюки с воздушной белой блузкой — затянута так плотно, что тело казалось состоящим из отдельных фрагментов: грудь, живот, второй живот, третий живот. Представьте себе очень толстую гусеницу, и вы поймете, о чем речь. Лицо, тонущее в нескольких подбородках, покрыто густым слоем косметики — от тонального крема до кровавой помады и сверкающих бирюзовых теней. Прическа почему-то вызвала в памяти полузабытое слово «перманент». Перед собой дама катила огромный клетчатый чемодан. Она ловко пропихнула его в купе, отдавив Насте ногу (я успела задрать свои на полку), и теперь он занимал все пространство, так что войти стало невозможно.

— Что вы тут делаете? — возмущенно спросила вновь прибывшая, уставившись на нас с Настей.

— Едем, — честно, хоть не вполне верно ответила моя подруга (поезд пока стоял).

— Пересядьте на свои места и освободите наши. Я жду.