Ванильный запах смерти - Анна Шахова Страница 6

Глеб Архипович расхохотался.

– А вы знаете, что бывают такие непридуманные фамилии, которые похлеще любых придуманных? – оживился вдруг бирюк Бултыхов.

– Вы о себе? – поддела его Зуля.

– Ну, я в сравнение не иду с одним моим сослуживцем. Вот у него фамилия так фамилия. Передистый! Полковник Передистый, представляете?

– Да уж… – погладила пальчиком губку Зульфия, критически рассматривая раскрасневшегося Степана Никитича, которому с трудом давались потуги рассмешить аудиторию.

– Но дело не в полковнике, а в его жене. Она звалась Передистой ровно один год. Больше не выдержала! Потом вернула девичью – Зоб! – Бултыхов тоненько захихикал, а Адель Вениаминовна поджала накрашенные губки, стукнув чашкой о блюдечко, и поправила на шее платочек.

– Свежайшие пирожки! Свежайшие пирожки от нашего дорогого Феликса Николаевича! – разрядила обстановку Даша, неся высоко над головой блюдо с искусительно пахнущей сдобой.

– Плакали мои диеты, – обреченно вздохнула Зуля и первой схватила с блюда слоечку.

– А ну, Зулька, «положь взад»! – хриплый мужской голос раздался от ворот.

Оцепенев, все уставились на наглого мужика – коротко стриженного, вальяжного здоровяка в шортах и темных очках, с дорожной сумкой на плече. Он мог бы стать зримым воплощением понятия «бесцеремонность».

Однако Зуля, бросив пирожок, вскочила и бросилась ему навстречу с воплем:

– Эдичка-а-а!

Она повисла на шее расплывшегося в улыбке знакомого.

– Прошу любить и жаловать – Кудышкин Эдуард. Тележурналист и мой хороший друг. – Зульфия за руку привела на террасу нового гостя.

Эдуард в ответ облапил собственнически Зулю за бедро и поцеловал «хорошего друга» в плечо, отчего редакторша затрепетала. Похоже, в ближайший вечер и ночь народному артисту придется довольствоваться обществом диктофона.

– Милости просим! Разрешите представиться – Василий Говорун. Очень рады приезду в наши благословенные края. Будьте как дома. – Хозяин с чувством тряс вялую руку потенциального отдыхающего.

– Зулечка, вы не предупреждали меня о возможных визитах ваших друзей. Я некоторым образом рассчитывал на ваше участие в моей судьбе нынешним вечером, – ласково, но с нескрываемой ревностью выступил Федотов.

– Ой, да ладно, Глеб Архипович, завтра все нагоню ударным трудом. Целый день буду стучать на ноутбуке. А сегодня пообщаюсь с другом. – Зуля коснулась ладонью щеки тележурналиста. И в этом едва уловимом жесте была и нежность, и еле сдерживаемая страсть.

– Может, чайку с дороги? – предложила робко Даша, которую Эдуард разглядывал поверх очков, не мигая.

– После! – Зуля схватила Кудышкина за руку и потянула в дом. – Ну, мы пока осмотримся тут…

И парочка стремительно исчезла.

«Только бы они не открывали окна», – взмолилась про себя Даша, вспоминая, что Зулина комната обращена к террасе. Да и вообще звукоизоляция в доме оставляла желать лучшего.

– Ну, такое время… – по-философски заметила Пролетарская, стряхивая крошки с пальчиков над блюдечком.

– Бросьте, Адель Серафимовна, ко мне тридцать пять лет назад девчонки в окна на четвертый этаж сочинской гостиницы лазали. Природа! Я за естественность и открытое, нелицемерное выражение чувств, страстей. Это все бесценный опыт. Который лично мне всегда пригождался в профессии. Как и вообще любой опыт. Что давать ему оценку? Ну, было! Было! Препарируй, переплавь. Даже самое низменное, быть может, постыдное. Извлеки урок, в конце концов. Жизнь, дорогие мои, это цепь уроков. И мы все хорошие или плохие ученики. – Даше казалось, что Федотов произносит отрепетированный монолог. Актерствовал он, впрочем, мастерски, вдохновенно.

– И каким образом подобный опыт или урок может пригодиться шестнадцатилетней девчушке? Моя соседка по коммуналке – Машенька, в психушку попала после похода в горы с такими вот Эдуардами. – У воспитательницы детского сада Лики Травиной горело лицо.

– А вот это уж родители должны были регулировать. Пугать и запрещать! Объяснять, в конце концов. Иметь время и силы говорить, наставлять. Я с моим Лешенькой столько разговоров провела. Ежевечерне, с примерами, с разбором ситуаций. Воспитание – не только наука. Тут интуиция и терпение, конечно, нужны, – мяукала Пролетарская.

Кошачья манера произносить слова почему-то страшно раздражала Василия. Он, давший себе слово не вступать в беседы с гостями, если тебя не спрашивают, не удержался и буркнул:

– Подонков и насильников хватало во все времена. Каждого бояться – эдак и с печи нечего слезать. А объяснять надо – кто урод, а кто нормальный. Конечно… – Говорун с силой оторвал самовар от стола и потащил его в дом.

Адель Вениаминовна проводила его сочувственным взглядом и потихоньку обратилась с вопросом к Федотову. Компания распалась – «семейное» чаепитие подошло к концу.

Уязвленный бессердечием и распущенностью Абашевой, Степан Никитич отгородился ото всех газетой, Дарья убирала посуду, Лика прогуливалась по дорожке, поглядывая на черный ход: не покажется ли Лева. Пролетарская с Федотовым завели размеренную беседу об искусстве. И только в комнате на втором этаже «хорошие друзья» безумствовали. Впрочем, Даша могла не опасаться: зная темперамент любовницы, Кудышкин завязал ей на первое время рот полотенцем.

Вечер принес неожиданный «сюрприз», выбивший из колеи бестрепетную, как казалось, Зулю. Эдик вознамерился за ужином расположить к себе народного артиста. В корыстно-профессиональных целях. Тайн и скандальных историй за Федотовым тянулось много. А вот документального фильма, с покаянными слезами и «несвежим бельишком» советского Казановы, не имелось. Кинолог из Мытищ Эдуард Кудышкин, бросив немодных питбулей, десять лет назад стал служить верой и правдой желтой прессе, а затем и телепрограмме «Звездная правда-кривда», выходящей в прайм-тайм на скандальном телеканале. Он и сам сделал вполне звездную карьеру и уже пожинал ее сладкие плоды: «Лексус», членство в элитном яхт-клубе и главное – крохотная квартира, но на Покровке!

– Ды ты просто мерзавец, Кудышкин! – расхохоталась Зуля, когда воркующая парочка покидала террасу: Глеб Архипович решил угостить журналиста в своем номере изысканным вином.

– Зуленька, не беспокойтесь за своего любимца. Верну в целости и сохранности. Беседа с молодым и неглупым представителем древней профессии – большая редкость. Просто подарок судьбы. Уж не лишайте вашего патрона маленькой, краткой радости.

Эдик же не стал тратить слов – он просто щелкнул Зулю по носу и поцеловал в запястье, схватив грубовато любовницу за руку. В ответ на дружеское подмаргивание «мерзавца» Абашева вскочила и, обращаясь к Даше, суетящейся у стола, крикнула:

– Заткните вы эту слезливую Хьюстон!

Бесспорно, непревзойденная Уитни, вызывавшая на чувственный танец, оказалась сегодня ни при чем.

Литераторша надела к ужину темно-синее декольтированное платье из шелка, которое обтекало ее тело, придавая ему трогательную девическую округлость. Бултыхов не мог проглотить ни кусочка обожаемой им баранины – предпочитал пожирать глазами Абашеву, которая, пройдя мимо круглого столика с игравшими в скребл Ликой, Аделью Вениаминовной, Василием и Левой Гулькиным, сбежала с террасы и пошла к воротам. Зуля не обратила никакого внимания на порыв Бултыхова бежать за ней. Она не намеревалась снисходить до неуклюжих знаков внимания какого-то «капитана» – так почему-то Зульфия про себя его называла. И напрасно. Степан Никитич носил звание подполковника.