Талисман Белой Волчицы - Ирина Мельникова Страница 6

— Давай не стесняйся, — предложил Кретов, — хороший зачин в любом деле нужен. — Он поднял стопку и одним глотком опорожнил ее. Затем захватил из чашки пригоршню брусники и отправил ее в рот. Темные ягоды осели у него на усах, просыпались на грудь. Не глядя, Кретов смахнул их багровой от сока ладонью, обтер ее о халат и с удивлением посмотрел на Алексея. — Чего капризничаешь? Пей, тебе говорю!

— Зачем повторять дважды, — вежливо ответил Алексей, — на службе я не пью.

На самом деле он уже пожалел, что отказался, не из-за водки, нет. Слюна потекла из-за брусники, запотевшей в тепле, крупной, багровой, с беловатым бочком, подернутой подтаявшим снежком. Видно, только что с ледника подняли.

Он прямо-таки ощутил и этот колючий ледок на языке, и кисло-сладкий, с едва заметной горчинкой сок, который так и брызнет в рот, стоит сдавить ягодку зубами…

Кретов с досадой посмотрел на него, сунул руку за пазуху, вытащив оттуда измятый конверт, и помахал им перед носом Алексея.

— Вчера я получил очередное подметное письмо, в котором мерзавцы требуют с меня уже триста тысяч рублей, а если я не выполню их требования, то сожгут мой пароход «Амур», а «долг», как они называют, возрастет до трехсот пятидесяти тысяч.

— Так вы действительно должны кому-то?

— Никому и ничего я не должен! — Купец в сердцах отбросил конверт. — Мне должны, и много, но все в разумных пределах. Я своих должников не жму и тем более не шантажирую. И поэтому ума не приложу, кто эти негодяи и с какой стати они вздумали играть со мной в кошки-мышки!

— Вы сказали, что получили очередное письмо. А когда было первое и что в нем говорилось?

— В начале марта. Кажись, пятого числа, — наморщил лоб Кретов. — Ну да, пятого! Макар — охотник мой — еще прискакал с заимки, говорит, волки совсем одолели…

Ну да это к делу не относится! — махнул он рукой. — Только в тот момент, когда Макар мне про волков докладал, и принесли то, первое письмо. Я его прочитал и в клочья изодрал, только через три дня, это такой срок мне определили, заимка-то и сгорела, Макар едва успел выбраться. К собакам сучку подпустили, она их в лес увела, а избу хворостом обложили, полыхнула сразу со всех сторон, а через день, для острастки, видно, еще петуха пустили. Сгорели сеновал с сеном и два стога.

— И что же? Вы заплатили эти деньги?

— Еще чего! — побагровел Кретов. — Накося выкуси им, а не мои денежки, — сложил он приличных размеров кукиш и выставил его в сторону окна. — Я за эти деньги горбатюсь день-деньской, ногу вон сломал, когда деляны лесные объезжал, и какой-то погани ни за что ни про что их отдать? Подарить? Нет уж, ни за какие коврижки!

— Но возможно, стоило заплатить, денег в первый раз они наверняка попросили не так уж много, а неприятностей оттого, что вы не заплатили, произошло больше.

— У меня есть гордость, и я не потерплю, чтобы о меня вытирали сапоги какие-то ублюдки, — произнес сердито Кретов.

— На это и был весь расчет. Вы станете гордиться своей неуступчивостью, а они — раскатывать вас на все большие и большие суммы.

— Кишка тонка, — буркнул Кретов.

— Хорошо, давайте тогда уточним: сколько всего было подметных писем и чем конкретно угрожали вам неизвестные злоумышленники? — сдался Алексей, понимая, что упрямства у Кретова никак не меньше, чем гордости.

— Это — пятое! — кивнул на конверт Кретов и прижал его ладонью. — Начинали с пятидесяти тысяч, теперь обнаглели до такой степени, что требуют уже триста. — Он болезненно скривился. — По правде, убытков они мне нанесли уже тысяч на сто, если не больше. Сам посуди, — он принялся загибать пальцы, — заимка и сено сгорели ясным пламенем, затем санный обоз с продуктами и мануфактурой для прииска под лед спустили, после лавку со всем товаром на «Неожиданном» запалили. Саму-то лавку отстояли, но товар тысяч на двадцать весь попортился, а полмесяца назад баржу с лесом керосином облили, три дня костром горела.

Теперь поперек реки один скелет торчит. Да еще рыбный обоз по дороге раскатали. Днища у бочек выламывали и соленую рыбу на землю вываливали. Я через неделю на том месте побывал. Вонища, скажу тебе, несусветная, мухи глаза выбивают! — Он яростно оскалился и с силой ударил кулаком по столешнице, так что подпрыгнули пепельница и малахитовый письменный прибор. — Я их сам, как эту рыбу, по земле раскатаю и мухам жрать оставлю!

— Вы кого-то подозреваете? — спросил Алексей.

— В том-то и дело, что нет, — посмотрел Кретов исподлобья. — Ума не приложу: кому это надо? Если б не нога, — проговорил он тоскливо, — я бы эту нечисть из-под земли бы вырыл и в ту же землю урыл! Видел Данилу?

У меня таких орлов две дюжины! Вмиг любому голову свернут!

— Что ж тогда позволили обозы разгромить, если у вас такая сильная охрана? — осторожно справился Алексей.

— Да кто ж знал, что они на подобную мелочовку позарятся? — удивился Кретов. — Мои орлы золото да серебро охраняют, когда его с приисков везут. Там даже мышь не проскочит, не то что варнаки какие!

— И все же их должны были видеть возчики, сторожа…

Просто так вы же обозы не выпускаете? И на прииске люди кругом. Неужто никто ничего не заметил?

— Да заметили, чего не заметить! — махнул рукой Кретов. — Сторожа рассказывали: пять человек видели, а по кустам еще с десяток, не меньше, пересвистывались.

— Рассказывать они умеют, — усмехнулся Алексей, — тем более со страха что только не покажется.

— Я понимаю, — вздохнул купец. — Я и сам бы так подумал, но сторожа-то разные, а показывают одно и то же: пять человек нападают, а остальные по кустам хоронятся, подходы охраняют.

— А какие-то особые приметы жуликов запомнил кто-нибудь?

— Да что там за приметы? — пожал плечами Кретов. — Крепкие, здоровые все, один, правда, роста небольшого, а остальные, говорят, моему Даниле под стать. На лицах маски черные, и одеты все как один в синие армяки и ичиги из оленьей кожи, а зимой в нагольные полушубки и сапоги на овчине. Вооружены пистолетами и саблями, чтобы лошадям постромки рубить. Людей не трогают, уложат всех мордой в землю, кушаками руки свяжут, и все.

— Что ж вы раньше в полицию не обратились?

— А, — скривился в пренебрежительной ухмылке Кретов, — все равно не найдете. Я и сейчас к Тартищеву обратился по старой памяти, по молодости он меня часто выручал, когда по пьяни, бывало, «под шары» попадал. Если б ногу не сломал, ни в жизнь бы с полицией не связался!

— И что вы от нас тогда хотите?

— Чтоб всенепременно нашли этих жиганов! — Кретов откинулся головой на спинку кресла и обвел Алексея фамильярным оценивающим взглядом. — Возьмись-ка ты, Алексей, за это дело, а? Я отблагодарю…

— Это не я решаю, но передам Федору Михайловичу ваши пожелания.

— У вас в полиции все такие зануды? — справился Кретов. — Я в твоем возрасте водку графинами пил и по три бабы в ночь любил.