Заговор патрициев, или Тени в бронзе - Линдсей Дэвис Страница 6

Я шел на север. Купил пирожок с начинкой из рубленой свинины и на ходу ел его. Сторожевой пес завилял передо мной хвостом. Я хорошо знал, что такое нужда, поэтому остановился и поделился с собакой пирожком.

Я направился в дом в районе Верхних аллей на Квиринальском холме. Его владельцем был молодой сенатор, замешанный в том же заговоре, что и человек, которого мы с Фронтином сбросили в канализацию. Этот мужчина тоже был мертв. Его арестовали для проведения допроса, а затем нашли задушенным в Мамертинской тюрьме. Его убил сообщник, чтобы удостовериться, что он не заговорит.

Теперь его дом освобождали от содержимого. Распродажа имущества была семейным делом Дидиев, так что, когда во дворце заговорили об этом деле, я вызвался добровольцем.

Кроме того, знатный владелец этого дома однажды был женат на моей особой подруге Елене Юстине, так что мне хотелось посмотреть, как они жили.

Я получил ответ, очень щедрый ответ. Увидеть это было большой ошибкой. Я подошел к их дому в тоскливом настроении.

Большинство римлян сходят с ума от своих соседей: мусор на лестницах и невынесенные баки с грязной водой; грубые продавцы со своими неаккуратными лавками на первом этаже и шумными шлюхами наверху. Но это не про его честь; его прекрасный участок занимал собственный отдельный дом. Вилла на два этажа возвышалась над Квиринальскими склонами. Через простую, но хорошо укрепленную дверь я с улицы зашел в тихий коридор с двумя небольшими помещениями для прислуги. Главный атрий находился под открытым небом, так что со вкусом подобранная внутренняя обшивка стен из глянцевой черепицы сверкала под лучами искрящегося солнца. Восхитительный фонтан во втором внутреннем дворике дополнял прохладную и яркую атмосферу, мерцая над экзотическими пальмами в бронзовых вазах высотой до плеча. Богато украшенные мраморные коридоры расходились в две стороны. Если хозяин уставал от залов для официальных приемов, то на верхнем этаже за тяжелыми узорчатыми шторами были спрятаны различные маленькие мужские укромные уголки.

* * *

Прежде чем приступить к своей официальной работе в этом доме, мне нужно было избавиться от беспокойства о том, что персонаж, который шел по моим следам сегодня утром, както связан с этой изысканной резиденцией.

Я снова подошел к привратнику.

— Напомните мне, как зовут того вольноотпущенника, которого так любил ваш хозяин?

— Вы имеете в виду Барнаба?

— Да. У Барнаба когданибудь был мерзкий зеленый плащ?

— А, этот! — брезгливо поморщился привратник.

Вольноотпущенник Барнаб исчез. Если рассматривать возможные варианты, то вряд ли стоит заявлять о нем как о беглеце, если он был пропавшим рабом. Не стоило этого делать, даже если он умел читать и писать на трех языках, играть на флейте и был шестнадцатилетним девственником с телосложением метателя диска с волевым характером и влажными темнокарими глазами. Его хозяин оставил после себя столько полученной сомнительным путем собственности, которую можно продать, что одна потеря не имела значения.

Я считал вполне удобным не принимать этого Барнаба во внимание. Император, в интересах своей репутации добродушного человека — репутации, которой у него никогда не было, но которую он так хотел заработать, — решил проявить уважение к небольшому личному завещанию этого покойного; я сам это организовывал. Маленьким прощальным подарком сенатора своему любимому вольноотпущеннику стали целых полмиллиона сестерциев. Я хранил их в своем денежном ящике на форуме и благодаря процентам от них уже приобрел розовый куст в керамическом горшке, который стоял у меня на балконе. До настоящего момента я считал, что, когда Барнабу понадобится его наследство, он сам придет ко мне.

События сегодняшнего дня резко привели меня в чувства. То, что он вынюхивал чтото на складе, показывает его нездоровый интерес к определенным событиям. А любой разумный вольноотпущенник предпочел бы прикинуться, что ничего о подобных событиях не знает. Нападение на меня было какойто дурацкой игрой. Я знал, что еще не могу дальше работать с ясной головой, так что снова принялся энергично расспрашивать тех бродяг, которых мы еще не отправили на рынок рабов.

— Кто знает Барнаба?

— А что нам за это будет?

— Отвлеките меня полезной информацией и, возможно, я забуду, что хотел вас побить…

Выжимать факты из этих олухов было тяжелым делом. Я сдался и разыскал Крисосто, левантийского секретаря, который продал бы все по высокой цене, если бы мы поручили ему устроить аукцион, однако на этот раз я использовал его, чтобы провести инвентаризацию.

Крисосто был хромым пустомелей с дряблой кожей и усталым затуманенным взглядом, потому что совал свой нос туда, куда нос лучше не совать. Он носил белую тунику, которая была так коротко подогнута, что ноги, которыми он так гордился, казались простыми бледными стебельками и заканчивались волосатыми холмиками на коленях и мятыми сандалиями. Его кривыми пальцами можно было заколачивать гвозди.

— Прекрати писать на минутку. Что необычного было в Барнабе?