Кроваво-красная текила - Рик Риордан Страница 56

Она взяла меня за руку. Я посмотрел на Сан-Педро и рассказал Майе, как добраться до дома Лилиан на Акация-стрит.

У Родригесов музыка и пиво все еще лились рекой, когда мы проезжали мимо их дома. За окнами горел оранжевый свет. Крики и звон бьющегося стекла сообщили нам, что в семье идут напряженные духовные дискуссии. Майя припарковала «Бьюик» за углом, мы свернули в переулок и незаметно проскользнули в задний дворик Лилиан.

Я не нашел на задней двери полицейской ленты, да и вообще никаких следов пребывания полиции. Через пару минут мы открыли оконную задвижку в комнате для гостей и забрались внутрь. Нам снова пригодилась десятифунтовая цепочка Майи с ключами. На ней кроме складного перочинного ножа с множеством лезвий, флакона капсаицина [116]и ключей к большинству замков западного мира имелся маленький фонарик как раз для случаев дружеского взлома и проникновения в чужие жилища. В тонком луче света гостиная в доме Лилиан выглядела так же, как во время моего последнего визита неделю назад — здесь что-то искали, но без особого фанатизма. Во всяком случае, у меня эта картина тревоги не вызывала.

— Ничего себе, — прошептала Майя. — Это нормально?

— Да, — ответил я и с некоторой неохотой добавил: — Может быть. Я не знаю.

Дверь дома Родригесов со скрежетом распахнулась, и жалобно взвыл щенок, которого вышвырнули на улицу.

— Сам корми паршивую тварь, — послышался визгливый женский голос, говоривший по-испански.

Мужчина рассмеялся. Снова загремела музыка.

— Не думаю, что нам нужно говорить шепотом, — сказал я Майе. — Мы могли бы брать здесь уроки чечетки, Родригесы все равно ничего не заметят.

Сначала мы проверили компьютер Лилиан и обнаружили незаконченную электронную таблицу, посвященную галерее, несколько деловых писем, какие-то стандартные программы. Все диски на столе оказались пустыми. У нее не была драйва для компакт-дисков, не говоря уже о возможности создания такого диска. Нам удалось установить лишь один факт: галерея приносила так мало денег, что вести ее бухгалтерию не имело ни малейшего смысла.

В углу гостиной стояла доска и висела книжная полка, сохранившаяся еще со времен колледжа. Мы с Майей начали просматривать книги — от О’Киф [117]до Христо, [118]непрочитанные учебники с забытыми в них засушенными цветами, подборка журналов «Сансет» и «Техас мансли» за пять или шесть лет, от которых пахло плесенью и Хальстоном. [119]Наконец, Майя открыла белый фотоальбом и посветила фонариком на первую страницу. Из желтого пятна света на нас смотрели я и Лилиан. Я был в смокинге, она — в красном шелковом кимоно поверх брючного костюма, и с павлиньим пером в руках. Все это, естественно, подарила ей моя мать в качестве мести, когда мы с Лилиан собирались на шестидесятилетие отца в первый год моей учебы в колледже. Я бы хотел сказать, что помню подробности того вечера. Однако это не так. Я изучал уверенную улыбку на своем юном лице и не мог не отметить того, как Лилиан смотрела на меня, слегка склонив голову к плечу. Сейчас мне было трудно себе представить, что все это происходило со мной. Майя быстро перевернула страницу — дальше шли фотографии семьи Лилиан, еще несколько наших снимков, старых и выцветших, и пара рисунков Лилиан. Майя закрыла альбом.

— Тут ничего нет, — прошептала она и двинулась дальше.

Когда я вошел вслед за ней в спальню, она направила луч фонарика на белую ивовую детскую коляску Лилиан, выстланную гинемом, [120]на котором рядком лежали антикварные фарфоровые куклы. Начиная со старших классов, коляска стояла в спальне Лилиан, где бы она ни жила. Я вспомнил, как смутился, когда в первый раз поцеловал Лилиан на ее постели под взглядами маленьких фарфоровых глаз.

«Это мамины. — Лилиан рассмеялась, укусив меня за ухо. — Фамильная ценность, Трес. Я не могу от них избавиться».

Я прикоснулся к подстилке из гинема, почувствовал, что под ней что-то лежит, и вытащил связку из десяти писем. На всех были марки из Сан-Франциско, все аккуратно лежали в конвертах. Я не успел засунуть их обратно, Майя взяла стопку, заметила адрес и небрежно бросила письма поверх кукольной коллекции.

— Так вот куда подевались все мои марки, — сказала она.

Она отвернулась, но луч фонарика ударил мне прямо в глаза. Я решил считать, что это произошло случайно.

Майя провела несколько минут в ванной и нашла там коробку от сигар, набитую всякими мелочами — дверные ручки, аптечные резинки, дешевые украшения и обручальное кольцо с крупным бриллиантом, какие дарят на помолвку.

Майя внимательно изучила кольцо.

— Насколько я понимаю, ты не посылал ей кольцо по почте? — спросила она после долгой паузы.

«Интересно, сколько лет мне пришлось бы работать, чтобы его купить, — подумал я. — Если бы, конечно, у меня была работа».

Майя следила за выражением своего лица, но по холодному блеску ее глаз я догадался, что она пытается решить, куда эффективнее всего впечатать кольцо.

Я сидел на полу в спальне Лилиан, и меня обуревали странные чувства, когда моя бывшая любовница изучала меня в свете фонарика. И тут мы услышали вой полицейской сирены. Машина находилась в нескольких кварталах от нас и почти наверняка не имела к нам никакого отношения, но напомнила мне и Майе, где мы находимся. Через десять минут мы уже ехали из Монте-Висты в «Бьюике» Майи.

Я молчал, лишь изредка подсказывал, где нужно поворачивать, пока мы не пересекли Олмос.

— Давай здесь остановимся, — сказал я.

Майя нахмурилась, оценивающе посмотрела на узкую дорогу, которая через сотню футов уходила вниз, к водохранилищу.

— Где именно?

— Просто остановись.

Я вышел и прислонился к капоту «Бьюика», который был лишь немногим теплее воздуха. Сегодня ночью грозы не ожидалось, и прозрачный воздух казался оранжевым в отраженном свете городских огней. На небе сияли лишь самые яркие звезды. Я и сам не понимал, зачем я снова здесь, да еще без защиты бутылки с текилой, но я еще не был готов вернуться домой, где бы мой дом ни находился. Майя вышла из машины и сначала не совсем понимала, что ей следует делать.