Смерть в осколках вазы мэбен - Виктория Платова Страница 53

Я молчала. Карчинский тоже не торопился с объяснениями. Онсидел в кресле и задумчиво смотрел на меня. У него был вид человека, которыйрешает сложный шахматный этюд и должен просчитать все возможные варианты.

Мне, кстати сказать, не мешало сделать то же самое. Хотя чтотут может быть особенного? Подумаешь, прокатиться до Москвы, передать тампосылку и вернуться обратно. Этим я помогу хорошему человеку, художнику.Непонятно, почему только он не хочет послать кого-то из своих помощников илиобратиться к кому-то из друзей. Друзья-то у него есть. Вот Герт, к примеру,давно его знает, и этот… художник-авангардист Иванов. Почему бы Карчинскому непопросить именно их? Так нет, приехал ко мне, да еще и выдвигает условие —никому об этом не говорить. Тоже мне, шпионские страсти! Что такого особенногоможет быть в посылке, если нужно соблюдать такую секретность?

Карчинский пошевелился в кресле и посмотрел на меня.

— Вы согласны, Леда? — мягко поинтересовалсяон. — Понимаю, на вашем месте я бы тоже не торопился с ответом. Но я ужеговорил про неблагоприятные обстоятельства. Пожар уничтожил часть моих картин,многие серьезно пострадали. Выставка в Москве из-за пожара отменена. А это непросто очередная выставка, она приурочена к Дням корейской культуры, которыесейчас проходят в столице.

Я молча ждала продолжения.

— Понимаете, Леда, — Карчинского не остановило моемолчание, — я не могу уехать в Москву и все здесь бросить. Но мненеобходимо передать одну свою работу руководителю Центра корейской культуры.Однако я не хочу обращаться с этой просьбой ни к своим друзьям, ни к своимпомощникам. Как-никак в мастерской произошел пожар, кто-то очень постаралсяпричинить мне ущерб. И ваза, ваза мэбен, присланная из Кореи, была похищена. Яне хочу вызывать никаких подозрений, поэтому и остаюсь в Петербурге. Но высовсем другое дело. Вы известная журналистка, которая может отправиться вМоскву по своим служебным делам. А заодно и передать небольшой сувенир главеЦентра корейской культуры.

Неужели все мои мысли можно так легко прочитать? Он слегкостью отвечал на мои незаданные вопросы, опровергал неприведенныеаргументы.

— А нельзя отправить вашу посылку почтой? —привела я последний довод.

— К сожалению, это совершенно невозможно. —Карчинский потянулся ко мне, словно вознамерился взять за руку. — Я хочуотправить Александру Паку одну из своих ваз мэбен. Сами понимаете, это оченьхрупкая вещь, и я не хочу, чтобы она пострадала. Вы поможете мне? — снастойчивостью повторил он.

— А когда нужно ехать? — сдалась я.

— Вылететь нужно завтра утром, а вернуться вечернимпоездом. Вот деньги на билеты и на небольшие удовольствия. Отдадите вазу,письмо от меня, а потом погуляйте немного по столице, зайдите в какой-нибудьмагазин и выберите для себя что-нибудь красивое. Я знаю, что женщины обожаютразные безделушки.

Я прикинула предполагаемую сумму, выделяемую мне «нанебольшие удовольствия», и удивленно присвистнула.

— А это за какие такие заслуги?

— Ничего не делается бесплатно. Но я всегда ставилденьги на второй план, они не имеют никакого значения, если ими нельзя воспользоваться.Если вы не захотите их взять, то, когда вернетесь в Петербург, я отведу вас водин маленький магазинчик, и вы выберете для себя что-нибудь. Это ведь такпросто — услуга за услугу.

— Но моя маленькая услуга обходится вам достаточнодорого.

— Деньги для меня не главное, — твердо вымолвилхудожник, — и могу я сделать приятное красивой женщине, которая потратитсвое время, помогая мне.

— Вы, несомненно, можете сделать что угодно, но давайтедоговоримся, Владимир Иванович, — твердо произнесла я. — В Москву япоеду и вашу посылку отвезу, но денег за это мне не нужно. Не буду доказывать,что я такая альтруистка, но согласитесь, что платить такую сумму за мизернуюуслугу по меньшей мере странно. Давайте обойдемся без всего этого. — Явстала.

— Вы потрясающая женщина, Леда, — проговорилКарчинский, и не успела я опомниться, как он обнял меня и поцеловал вгубы. — Я просто счастлив, что встретился с такой женщиной. Я ваш должникна всю жизнь. Можете обращаться ко мне, когда только пожелаете.

Я неловко оттолкнула его и освободилась. Ну и тип! А Герттоже хорош, дрыхнет себе без задних ног.

— А где посылка? — спросила я, на всякий случайотодвигаясь от художника на безопасное расстояние.

— Она у меня в машине, я сейчас ее принесу. И все-такия верил, что вы мне не откажете. Подождите минутку, я сейчас. — Он быстропрошлепал в коридор, щелкнул замком и был таков.

Вернулся он и вправду почти через минуту. В одной руке унего был небольшой, аккуратно упакованный сверток, в другой он держал письмо всамодельном конверте.

— Вот здесь адрес, — проговорил он. — Центрнаходится совсем недалеко от центра, простите за каламбур, поэтому добратьсятуда очень легко. Но мой вам совет: воспользуйтесь такси, и вы избавите себя отмногих хлопот.

— Хорошо. — Я повертела в руках конверт. —Мне нужно будет что-то сказать этому Паку?

— Нет-нет, — Карчинский замахал руками. —Ничего говорить не нужно, я все объяснил ему в письме. Просто передайтепосылку, и все. Я понимаю, — торопливо заговорил он, — что вам сейчаснужно привести себя в порядок и отдохнуть. Дорога всегда бывает такойутомительной. Поэтому я не стану вам мешать. Доброй ночи, прекрасная богиня.Надеюсь, Леда, что, когда вы вернетесь, мы продолжим наше приятное знакомство.

С этими словами он поцеловал мне руку и скрылся за дверью. Яосталась в собственной квартире с запакованной вазой мэбен, письмом кАлександру Паку и деньгами на два билета. Один туда, другой обратно.

Оставив вещички Карчинского на трюмо, я отправилась вспальню. Хватит с меня на сегодня. Художник прав, выспаться мне совсем непомешает, тем более что с утра лететь. Так, не забыть позвонить на работу. Аможет, не стоит?.. Когда вернусь, придумаю что-нибудь.