Дату смерти изменить нельзя - Сергей Донской Страница 50

– Тогда все нормально, – проворчал Бондарь, принимая свободную позу.

– Вынужден тебя огорчить, – скучно молвил Председатель. – Наше знакомство лишь начинается, и я ничего не знаю о твоих профессиональных качествах. Давно ли ты сдавал экзамены, Женя? Полагаю, с той поры прошло немало времени. Так вот, сейчас тебе предстоит выдержать еще один экзамен. Самый главный. – Председатель приподнял редкие брови. – Догадываешься, о чем идет речь?

– Я должен буду доказать, что умею обращаться с этой посудиной? – предположил Бондарь.

– Ты должен будешь доказать, что находишься на судне не в качестве балласта, – прозвучало в ответ. – Потому что балласт выбрасывают за борт. Предусмотрительные люди избавляются от него.

– Чем раньше, тем лучше, – вставил Пьо.

– Если выяснится, что ты привез на «Летучую рыбу» не того человека, который мне нужен, – сказал ему Председатель, – то общий вес балласта увеличится на… Сколько ты весишь, Пьо?

– Шестьдесят три килограмма, – сдавленно доложил кореец.

– Итак, общий вес балласта увеличится на шестьдесят три килограмма, – бесстрастно подытожил Председатель.

В то же мгновение все члены команды, находящиеся на палубе, одновременно обнажили клинки, напоминающие по форме тот, который носил при себе Пьо. Это было внушительное зрелище, но на Бондаря оно произвело скорее успокаивающее впечатление. Ни один из корейцев не воспользовался огнестрельным оружием. Никто не выхватил ни пистолета, ни автомата, ни карабина. Одолеть целую чертову дюжину противников голыми руками Бондарь не надеялся, однако ничто не мешало ему тоже обзавестись каким-нибудь холодным оружием.

В том случае, если экзамен не будет провален на первом же этапе.

Как бы предлагая Бондарю расслабиться и не брать дурного в голову, Председатель провел его по палубе, рассказывая о достоинствах «Летучей рыбы» и ее оснащении. Технические характеристики сводились к габаритам и осадке яхты, мощности дизеля, грузоподъемности и максимальной скорости.

– Вот только не знаю, – посетовал Председатель, – двадцать пять узлов в час – это много или мало?

Обернувшись, Бондарь увидел двух корейцев, следовавших за ним, как тени. В отдалении маячило бледное лицо Лиззи, оставшейся под присмотром Пьо. Сказать, что американка выглядела встревоженной, значит, ничего не сказать. Ободряюще подмигнув ей, Бондарь ответил:

– Один узел соответствует одной морской миле.

– Вот как? – восхитился Председатель. – А я все гадал, что за узел такой? Кстати, в морской миле, кажется, полтора километра?

– Тысяча восемьсот пятьдесят два метра, – уточнил Бондарь. – Детские вопросы. Подобные сведения известны каждому второму любителю кроссвордов.

– Любишь кроссворды?

– Не могу сказать, чтобы очень.

– Но иногда их разгадываешь, – предположил Председатель.

– Когда больше заняться нечем, – ответил Бондарь.

– Бьюсь об заклад, такое случается нечасто, а? При такой бабе, как Лиза…

– Мы разговариваем о бабах?

Под лопатку остановившегося Бондаря уткнулось холодное острие выставленного вперед клинка.

Не моргнув глазом, Бондарь перехватил чужую руку, сделал неуловимое круговое движение и, не обращая внимания на сдавленный вопль противника, продолжил:

– Должен ли я сделать вывод, что выдержал экзамен?

Председатель с любопытством посмотрел на скорчившегося у его ног юношу.

– Вывих или перелом? – осведомился он.

– Перелом, – заверил его Бондарь.

– Скорее всего, открытый.

– Джиу-джитсу? – Председатель потолкал подошвой рукоять вонзившегося в палубу кинжала.

– Самбо.

– Зачем моряку приемы самбо?

– Во время кругосветных плаваний всякое случается, – пояснил Бондарь. – То драка в порту, то разборки в матросском кубрике. Среди нашего брата ведь всякий народ попадается. Бичи, беглые зэки, психи. Помнится, один алкаш на меня с гарпуном бросился.

– И что? – живо спросил Председатель.

– Не знаю, как алкаш, а гарпун утонул. Я их вместе за борт отправил.

Второй кореец, на которого глядел рассказывающий эту историю Бондарь, заметно напрягся и расставил ноги пошире.

– Справился бы с ним? – осведомился Председатель.

– Я бы и с Пьо справился. И с его людишками.

– Что ж не бежал?

– Десять тысяч в сутки. – Бондарь мечтательно улыбнулся. – Никогда таких деньжищ в руках не держал. Сколько продлится плаванье?

Председатель ткнул пальцем в скулящего охранника и что-то приказал остальным. Когда раненого подняли и увели, стало ясно, что однозначного ответа на вопрос Бондаря не последует.

– Кто знает, – пожал плечами Председатель. – День, два, неделя. Припасов хватает, пресной воды – полные баки, топлива – тоже. Остается ждать у моря погоды.

– На море погоды, – поправил собеседника Бондарь. Реплика пришлась Председателю не по вкусу.

– Вот что, – сказал он, топнув ногой о палубу. – Это низ, а еще есть верх, ясно?

– Не очень, – признался Бондарь.

– Небо и земля, – пустился в объяснения Председатель. – Небо всегда сверху, при любых обстоятельствах. Все земное просто подчиняется. Наверное, европейскому уму трудно схватить эту простую истину, поэтому скажу проще. – Председатель поморщился, давая понять, как неприятно ему снисходить до низкого интеллектуального уровня собеседника. – Здесь ничего не делается без моего позволения или одобрения. Самовольство карается – карается строго и незамедлительно. Если кто-нибудь на моем корабле делает то, что мне не нравится, я не прошу прекратить, я просто приказываю: «Отставить». Ни на секунду не забывай об этом, Женя. – Председатель постучал согнутым пальцем по груди Бондаря. – На первый раз я тебя прощаю. Но следующая твоя выходка повлечет за собой наказание. Ты меня понял, Женя?

Бондарь утвердительно кивнул:

– У меня нет возражений. Эта яхта ваша, а я на ней капитан. Вернее, временно исполняющий обязанности капитана.

– Я господин, а ты слуга, – поправил его кореец. – Эта формула точнее выражает суть наших взаимоотношений. Кроме того, я до сих пор не знаю, годишься ли ты в капитаны. Ступай в рубку, Женя. Совершим пробное плавание.

Пренебрежительной мине Бондаря позавидовал бы самый опытный морской волк, которому предложили позабавиться с игрушечным корабликом. На самом деле его сердце сжалось от тревоги. Лиззи по-прежнему находилась в окружении корейцев, так что любое неверное движение Бондаря было чревато трагическими последствиями. Вполне предсказуемыми последствиями, учитывая общее количество ножей на «Летучей рыбе».

На небе, как и на палубе яхты, было неспокойно. Облака, вытянувшись длинными полосами, летели от востока к западу, в воздухе пахло грозой. Шторм еще не начался, однако волны усилились. Ветер срывал с гребней пену и уносил вслед за низкими облаками. Над темной зыбью мелькали белые чайки, оглашающие округу печальными стонами. Линия горизонта тонула в дымке, зато черный остров, возле которого была пришвартована яхта, виделся удивительно отчетливо. Он напоминал черную лоснящуюся тушу кита, усеянную множеством птиц. «Врезаться в него прямо сейчас? – спросил себя Бондарь. – Ничего не выйдет. Заметив, что я держу курс на скалы, корейцы сделают все, чтобы помешать мне, а времени на вторую попытку не будет».