Бенефис мартовской кошки - Дарья Донцова Страница 5

Я тряхнула Стаса. Голова его упала на грудь, телонакренилось, и Комолов рухнул на стулья. Мы с капельдинершей завизжали, на звукмигом примчалось несколько теток, похожих, словно близнецы. Все одинаковопричесаны, одеты в темные костюмы и светлые блузки.

Поднялась суматоха, прибыла «Скорая помощь». Врач, разводяруками, констатировала смерть, тут же появилась милиция, меня отвели в довольнопросторную комнату, и молодой человек, одетый в джинсы и вытянутую трикотажнуюкофту, начал устало задавать вопросы. Имя, фамилия, год рождения,местожительство… Я старательно отвечала. Умершего совсем не знаю, зовут егоСтас Комолов, в антракте жаловался на плохое самочувствие, накапала емувалокордин.

– Вы носите с собой лекарство? – уточнил дознаватель.

– Нет.

– Откуда тогда капли?

– Дежурный дал, тот, который следит за порядком в ложе,такой симпатичный человек лет тридцати в синем костюме. Он сходил завалокордином и водой. Кстати, вот.

Я раскрыла сумочку, вытащила лекарство, пустую бутылочкуиз-под воды и стаканчик.

– Хотела вернуть валокордин, но не нашла служащего. Вы же,наверное, станете говорить с сотрудниками Большого зала, передайте в аптечку. Абутылку некуда выбросить.

Парень ткнул пальцем в футляр из крокодиловой кожи.

– Это что?

Я быстро откинула крышечку.

– Это принадлежит Комолову. Видите, тут небольшой серебряныйстаканчик, он помещен в «обложку» и почти герметично закрывается. Очень удобно,выпили, сунули назад в сумочку, и ничего не испачкается, не всегда же можноополоснуть емкость, в которой был коньяк или кока-кола.

– Однако у них в консерватории дорогие прибамбасики даютзрителям, – протянул мент, – стаканчик серебряный, футляр, похоже, из настоящейкожи…

Я хотела было возразить, что в Большом зале не зрители, аслушатели, но не стала поправлять парня и просто еще раз повторила:

– Стаканчик принадлежит Стасу.

– Он носил его с собой? – удивился милиционер. – Зачем? Нуладно раньше, когда стаканы граненые в буфетах стояли, но сейчас же кругомодноразовая посуда, за каким фигом лишнюю тяжесть таскать?

Я посмотрела на его потерявшую всякий вид, очевидно,купленную на дешевой барахолке трикотажную рубашку и подавила тяжелый вздох.Имея в приятелях полковника Дегтярева, всю жизнь служащего в органах МВД, яхорошо знаю, какие нищенские оклады получают те, кто борется с преступностью.Ну откуда этому юноше знать об игрушках, которыми балуют себя богатые мужики?

– Понимаете, – осторожно сказала я, – сейчас очень модноиметь при себе наборчик: фляжка, стаканчик и портсигар. Все выполнено в одномдухе, обтянуто кожей, гладкой телячьей или фактурной, принадлежавшей при жизникрокодилу или другой рептилии… Ну фенька такая у обеспеченных людей. Еще бываетчехольчик для зажигалки, расчески, очечник и ключница.

Парень кивнул:

– Ясно, кошелек, органайзер…

– Нет, нет, эти вещи, как правило, иные.

– Почему?

Я растерялась:

– Не знаю, так принято. Портмоне должно отличаться от этогонабора, а органайзер с собой вообще не носят.

Допрашивающий вздернул брови:

– Да? А как же записать нужную информацию? Мой «склерозник»всегда в портфеле.

– Видите ли, – замямлила я, страшно боясь, что юношапосчитает, что я намекаю на его нищенство, и обидится, – видите ли, в последнеевремя появилось новое поколение мобильных телефонов, с прямым выходом вИнтернет. Кое-кто подключает свои аппараты к компьютеру секретаря и сообщаетинформацию.

– Это как?

– Ну набирает номер и диктует: «Завтра в десять утра встречау Ивана Ивановича». Информация попадает на жесткий диск и сохраняется, нетнужды таскать органайзер, достаточно крохотного телефончика.

– Да уж, – хмыкнул парень, – если носишь с собой фляжку,стакан, портсигар, то органайзер точно лишний.

Я не нашлась, что возразить, и спросила:

– Мне можно ехать?

– Да, – сухо бросил юноша. – С вами свяжутся, еслипонадобитесь.

– Отчего умер Стас?

– Сейчас невозможно сказать, скорей всего, сердечныйприступ, инфаркт, может, инсульт…

Я вышла на улицу и побрела в сторону паркинга. Радужноенастроение было напрочь испорчено. До чего хрупка человеческая жизнь. Толькочто Стас улыбался, наслаждался музыкой, разговаривал, и вот, пожалуйста, непрошло и трех часов, как его неподвижное тело отправлено в морг.