Заповедное место - Фред Варгас Страница 5

— Ему совсем этого не хочется, — неестественно быстро произнес Данглар. — У него с этим местом связаны определенные воспоминания, и он предпочел бы туда не возвращаться.

— А что это за место?

— Что это за место? Одно из самых необычных романтических кладбищ Европы, где вовсю разгулялась буйная фантазия художников, воспевающих Смерть. Готические гробницы, мавзолеи, египетские скульптуры, могилы отлученных от церкви и убийц. И все это разбросано среди английского парка с его тщательно организованным хаосом. Это единственное в своем роде, уникальное место, где люди запросто сходят с ума.

— Понятно, Данглар. Но что, собственно, произошло в этом хаосе?

— Ужасные события, а в конечном счете — пустяк. Но такой вот «пустяк» может очень тяжело подействовать на тех, кто его видел. Вот почему старое кладбище охраняется по ночам. Вот почему наш коллега не хочет заходить туда один, вот почему мы сидим в этой машине вместо того, чтобы попивать винцо в отеле.

— Попивать винцо? А с кем, Данглар?

Данглар поморщился. Ничто не могло ускользнуть от внимания Адамберга, даже самые ничтожные мелочи жизни: едва слышный шорох, чуть заметное ощущение, легчайшее дуновение ветра. Конечно же, комиссар заметил эту женщину на коллоквиуме. И в то время как он, Данглар, снова и снова, до изнеможения анализировал факты, Адамберг наверняка располагал уже сложившимся впечатлением.

— С ней, — добавил Адамберг, не дождавшись ответа. — С женщиной, которая покусывает дужки своих очков в красной оправе, с той, что поглядывает на вас. У нее на карточке написано «Abstract». Это ее фамилия — Абстракт?

Данглар улыбнулся. Было бы вполне логично, хоть и печально, если бы единственную женщину, за десять лет заглянувшую ему в глаза, звали Абстракт.

— Нет, не фамилия. Это ее работа. Она собирает у выступающих и раздает всем участникам листки с кратким содержанием выступлений. Краткое содержание по-английски называется «abstract».

— Ах вот оно что. Но как же тогда ее зовут?

— Я не спрашивал.

— Это надо выяснять сразу.

— Я хотел сначала выяснить, что у нее на уме.

— А вы разве не знаете? — удивленно спросил Адамберг.

— Откуда? Надо было у нее спросить. Но сначала выяснить, можно ли об этом спрашивать. И спросить себя, что тут вообще можно узнать.

Адамберг вздохнул и решил прекратить расспросы: его утомляли интеллектуальные лабиринты Данглара.

— Но у нее на уме что-то важное, — продолжал он. — И лишний бокал вина сегодня вечером не сможет ничего изменить.

— Какая женщина? — спросил Рэдсток по-французски. Его разозлило, что эти двое вели разговор, словно бы не замечая его. А еще больше разозлило то, что маленький комиссар с растрепанными темными волосами заметил его испуг.

Они уже ехали вдоль ограды кладбища, и внезапно Рэдстоку захотелось, чтобы сцена, описанная Клайд-Фоксом, оказалась не галлюцинацией, а реальностью. Пускай беззаботный французик Адамберг получит свою долю Хайгетского кошмара. Пускай получит, пускай приобщится, черт возьми. Посмотрим, будет ли коротышка сыщик потом ходить с таким же безмятежным видом, какой у него сейчас. Рэдсток остановил машину у края тротуара, но не стал выходить. Он опустил стекло сантиметров на двадцать и посветил фонариком через образовавшуюся щель.

— О'кей, — произнес он, глянув в зеркало заднего вида на Адамберга. — Приобщайтесь.

— Что он говорит?

— Приглашает нас приобщиться к Хайгету.

— Я ни о чем таком не просил.

— You've no choice, [5]— жестко сказал Рэдсток, открывая дверцу машины.

— Я понял, — сказал Адамберг и жестом велел Данглару не переводить.

Зловоние было тошнотворным, зрелище — чудовищным, и даже Адамберг, шедший в нескольких шагах позади Рэдстока, застыл на месте. Из потрескавшихся туфель с развязанными шнурками выглядывали разложившиеся щиколотки: темные остатки плоти и беловатые срезы аккуратно отрубленных берцовых костей. Единственное несоответствие с описанием Клайд-Фокса заключалось в том, что ноги вовсе не пытались войти на территорию кладбища. Они просто стояли в своих туфлях, бесстыдные и жуткие, на тротуаре напротив старого входа на Хайгетское кладбище. Небольшая аккуратная выставка обуви, на которую не было сил смотреть. Рэдсток держал фонарь в вытянутой руке и, скривившись от омерзения и пытаясь слабым движением руки отмахнуться от запаха смерти, освещал то, что выглядывало из туфель.

— Вот оно, — обреченно и враждебно произнес Рэдсток, поворачиваясь к Адамбергу, — вот оно, Хайгетское кладбище, Богом проклятое место, и все это происходит здесь уже сто лет.

— Сто семьдесят, — негромко поправил его Данглар.

— О'кей, — ответил Рэдсток, стараясь взять себя в руки. — Вы можете вернуться в отель, я вызову моих ребят.

Рэдсток достал телефон и через силу улыбнулся коллегам.

— Обувь неважного качества, — сказал он, набирая номер. — Возможно, на наше счастье она окажется французской.

— Если туфли французские, значит, ноги в них принадлежали французам, — договорил за него Данглар.

— Верно, Дэнглард. Какой англичанин стал бы покупать французскую обувь?

— Другими словами, будь ваша воля, вы перебросили бы эту гадость через пролив, к нам.

— В каком-то смысле — да. Деннисон? Это Рэдсток. Пришли группу из убойного в полном составе к старым воротам Хайгета. Нет, не труп, только омерзительная куча скверных туфель, примерно штук двадцать. С ногами внутри. Да, группу в полном составе, Деннисон. О'кей, давайте мне его, — устало выдохнул Рэдсток.

Суперинтендант Клемс еще находился в Ярде: в пятницу вечером всегда было много работы. По-видимому, с ним велись какие-то переговоры, потому что Рэдстоку пришлось ждать. Данглар воспользовался этим, чтобы объяснить Адамбергу: только французские ноги согласились бы обуться в французские туфли, и помощнику суперинтенданта очень хочется перебросить эту обувь через пролив, в самое сердце Парижа. Адамберг кивал ему в ответ; скрестив на груди руки, он медленно прохаживался вокруг туфель и время от времени устремлял взгляд поверх кладбищенской стены, во-первых, чтобы проветрить мозги, а во вторых, чтобы представить себе, куда направлялись эти мертвые ноги. Они ведь знали много такого, чего он не знал.

— Примерно штук двадцать, сэр, — повторил Рэдсток. — Я здесь, и они у меня перед глазами.

— Рэдсток, — недоверчиво произнес суперинтендант Клемс, — что это за бред собачий? В каком это смысле — «с ногами внутри»?

— Черт! — не выдержал Рэдсток. — Сэр, я не в кофейне «Квинс-лейн», я на Хайгетском кладбище. Вы пришлете мне группу или оставите тут одного с этой пакостью?

— Хайгет? Что же вы сразу не сказали, Рэдсток?