Мавр сделал свое дело - Татьяна Полякова Страница 5

— Чай прекрасно заваривает папа, — подала голосмама, но как-то неуверенно, суровость и бескомпромиссность умного ребенкапроизвели на нее впечатление.

— Про папу я все знаю, — еще больше посуровеласестрица, — а Ольгу надо приучать к самостоятельности. Пусть поживет одна,а я за ней присмотрю.

На глазах мамы выступили слезы, она перевела трагическийвзгляд на папу, но тот, по его выражению, «в женские дела никогда не лез» ипредпочитал заваривать чай.

Мама осталась в меньшинстве, и вскоре я перебралась вквартиру, которую помогла мне подыскать Танька, при этом она умело пресеклапоползновения родителей ежедневно навещать меня в ней. В конце концов родителисвыклись с мыслью, что мы теперь живем отдельно, папа увлекся рыбалкой, а мамазаписалась в женский клуб. Семья была счастлива.

Теперь впереди маячило историческое событие: Танькасобиралась замуж. Мама успела обежать все магазины для новобрачных и обзвонитьвсе рестораны. Я составлять ей компанию не торопилась, хорошо зная своюсестрицу. Я подозревала, что белое платье может ей и не пригодиться и «собиратьбог знает кого в мой светлый день» она, скорее всего, тоже не станет. При этом«Скорая» маме вряд ли понадобится, обойдется любимой фразой: «Таня знает, чтоделает».

— Убираешься? — спросила Танька, чмокнула меня внос, потопталась, сбросила туфли, опять потопталась, заглянула в кухню, сделалаеще несколько лишних движений и в конце концов устроилась в кресле.

— Здравствуй, — сказала я.

— Привет, — кивнула она. — Что с работой? Всев порядке?

— Конечно, раз я уволилась.

— Так это же здорово, — замерев на мгновение,изрекла Танька. — И отпрашиваться не надо. Поедешь со мной.

— Куда? — вздохнула я, пристраиваясь по соседству,но все-таки не слишком близко. Танька любила размахивать руками и ненарокоммогла зашибить.

— Витька наследство получил, — шмыгнув носом,сообщила она. — То есть вот-вот получит.

— Большое?

— Хрен знает. Какой-то дядя у него нарисовался, вродебы даже знаменитость. Я о нем сроду не слыхивала, и вдруг такое счастье…Зинаида Петровна (это, кстати, мать Витьки) пребывает в недоумении и легкомвосторге.

— В чем? — насторожилась я.

— Говорит, дядя есть, то есть был, и вроде жуткобогатый, но характер у него чрезвычайно скверный. Поэтому если он и вправдурешил что-то оставить, так наследство может и впечатлить — оттого восторг, ноне буйный, потому что дядя известный пакостник и хорошего от него ждать неприходится. Странно, что он вообще о племянниках вспомнил. Оттого и недоумение.

— А-а, — невнятно промычала я. — И чтодальше?

— Дальше так: собирают родню, тех, кого в завещанииупомянули, в доме почившего старца, всем сестрам по серьгам, и все такоепрочее..,

— Ну.., так это хорошо, — подумав, изрекла я.

— Вот уж не знаю, — вздохнула Танька.

Чтоб она да чего-то не знала… Быть такого не может!Разумеется, я насторожилась.

— Витька поехать не сможет.

— Что так?

— Он в Англию улетает на три месяца.

— А как же свадьба? — забеспокоилась я.

— Да, мы уже расписались, — отмахнулась Танька и,заметив мои выпученные глаза, пояснила:

— Надеялись, что я смогу с ним отправиться, какоетам.., уперлись как бараны. Крохоборы хреновы, а еще фирма приличная. Скажи намилость, почему богатеи такие скупердяи?

— Потому что гладиолус, — напомнила я детскуюприсказку, сурово сдвинув брови. — Не отвлекайся.

— Ага. Короче, мы расписались, но я все равно не еду. Асвадьбу сыграем, когда Витька вернется. Свадьба — это вообще несовременно. Набежитватага родственников.., тоска. У меня пока никаких идей.

— Можно сыграть свадьбу под водой, — сообщилая. — Все в аквалангах и…

— А пить как?

— Можно периодически выныривать.

Танька задумалась.

— В принципе, занятно. Надо будет с Витькойпосоветоваться. Но ты же знаешь, он ужасно консервативен, просто удивительно,за что я его полюбила. — Эта мысль увлекла Таньку, и она на некотороевремя замолчала, разглядывая ковер под ногами, что позволило мне егодопылесосить. — Ладно, собирайся, — несколько неожиданно произнесласестрица, направляясь к двери. — Не буду тебе мешать.

Мы поцеловались и даже успели проститься, но тут Танькахлопнула себя ладонью по лбу.

— Блин, совсем памяти нет. Я чего пришла-то…

— Чего?

— Того. — Танька вновь сбросила туфли и на сей разустроилась на диване. — Витька наследство получил, надо ехать, а он неможет. Оттого ехать придется мне.

Я кивнула, соглашаясь: с моей точки зрения, все логично.

— Ты совершенно свободна, — продолжила она. —Так что вполне можешь поехать со мной.

— Мне-то зачем? — удивилась я.

— Для поддержания во мне бодрости духа, — поднявкверху указательный палец, изрекла Танька. — Послушать Зинаиду Петровну,так меня там вполне могут скушать дорогие родственники.

В общем-то, и это меня не удивило. Если наследствоприличное, действительно могут. Я о таких случаях читала. К примеру, у АгатыКристи.

— Думаю, будет лучше, если с тобой поедет ЗинаидаПетровна. Она человек опытный, в смысле кого-либо скушать. И родню свою лучшезнает.

— Это не ее родня, — вздохнула Танька. — Этородня ее мужа, почившего, как тебе известно, пять лет назад после долгойпродолжительной болезни под названием алкоголизм. Зинаида Петровна родню мужа впринципе не жалует, а тех, кто там намерен затусоваться, в особенности. Еепослушать, все как один воры и разбойники. Ехать наотрез отказалась, говорит,никакого наследства не надо.

Такая щедрость со стороны Танькиной свекрови, признаться,настораживала.

— Сама не едет, а тебя посылает.

— Наследство дядя оставил племянникам, следовательно,надо ехать Витьке, а уж коли нет у него такой возможности, значит, мне какзаконной, так сказать, супруге. Но одна я ехать побаиваюсь, оттого убедительнаяу меня к вам просьба, Ольга Александровна, поддержите сестру в трудную минуту.

— Далеко ехать? — нахмурилась я.