Квазимодо на шпильках - Дарья Донцова Страница 5

Последнее время езда по Москве превратилась внатуральный кошмар. Пробки возникают даже там, где их по определению не должнобыть. Ну почему нужный мне крохотный переулок оказался забит машинами? Яподумала и оставила «Жигули» на стоянке у супермаркета. Пройду несколькодесятков метров пешком, ничего со мной не случится. Надеюсь, крокодильчики неокочурятся от холода.

Красивый семиэтажный кирпичный дом оказалсяпятым по счету. Здание было кирпичным, а не прикидывалось таковым. Понимаете, очем я говорю? Хитрые строители быстренько ставят домишко из блочных плит, апотом отделывают его панелями, имитирующими кирпич. Издали выглядит безупречно.Я сама видела, как вблизи нашего дома за пару месяцев возникла бетонная башня,трансформировавшаяся, как по мановению волшебной палочки, в кирпичную.

Вход в подъезд стерег домофон, я набрала код,потом взобралась на последний этаж, позвонила в квартиру. Дверь распахнуласьмгновенно. На пороге появилась девушка лет двадцати, стройная, хорошенькая,одетая в короткую юбочку и розовый пуловер.

– Меня ждет Семен Кузьмич, – заявилая.

– Да, да, – не дослушаладевица, – проходите, вот тапки.

Я сняла куртку, сапожки и была препровождена кбольшой двустворчатой двери. Девушка распахнула ее и сказала:

– Папочка, к тебе пришли.

В ответ не последовало ни звука. Профессорсидел в глубоком вольтеровском кресле, боком к входу. Мне отлично были видныего ноги, укрытые бежево-коричневым пледом, и какой-то толстый талмуд, лежавшийу ученого на коленях.

– Семен Кузьмич не очень хорошослышит, – вздохнула девушка, – а когда зачитается, вообще беда, ни начто не реагирует. Да вы идите!

С этими словами она исчезла. Я шагнула вкомнату и вздрогнула. Такое ощущение, что лента времени, стремительноразмотавшись, отбросила меня назад, в детство. Кабинет Семена Кузьмича как двекапли воды походил на рабочую комнату моего отца: те же мрачные дубовые шкафы,набитые книгами, огромный письменный стол и куча дипломов на стене.

Кстати, мой папа тоже погружался с головой вработу, и мамочке приходилось звать его к столу по десять раз. Устав отбесполезного крика, мама говорила мне: «Фросенька, дружочек, сбегай вкабинет.»

Я влетала в комнату и орала: «Папочка, ужинать!»

Отец вздрагивал, поворачивал ко мне лицо, и якаждый раз поражалась: такими отрешенными были его глаза. Но потом он вздыхали, превратившись в моего любимого папочку, говорил: «Ох и напугала! Подкраласьи закричала! Разве так можно!»

Я осторожно прошла по толстому ковру,приблизилась вплотную к креслу и поняла, что Семен Кузьмич спит. Пожилойпрофессор пригрелся под теплым одеялом и задремал. Ситуация не показалась мнестранной, я сама частенько, в особенности зимой, засыпаю над книгой. Но не могуже я сидеть тут пару часов, поджидая, пока он проснется? Нужно разбудитьстарика. Сначала я тихонько кашлянула, потом сделала это погромче, затемпозвала:

– Семен Кузьмич!

Но он не шевелился. Поколебавшись, я хотелапотрясти его за плечо, но тут взгляд упал на кисти ученого, и мне стало не посебе. Когда человек сидя мирно дремлет, его руки обычно расслабленно покоятсяна коленях. Но скрюченные пальцы старика, очевидно, сведенные судорогой,вцепились в плед. Мне стало страшно, однако я все же потрясла профессора заплечо.

– Семен Кузьмич!

Тело уехало влево, покосилось, книга свалиласьна пол, но ученый не поднял головы, свесившейся на грудь.

На подгибающихся ногах я вышла в коридор истала заглядывать во все комнаты, ища внучку дедушки. В состоянии, близком кистерике, я ввалилась на кухню и обнаружила девицу мирно пьющей кофе.

– Вы уже уходите? – улыбнулась она.

– Извините, – пролепетала я, –но ваш дедушка…

Девчонка сделала глоток и прервала меня:

– Семен Кузьмич мой муж.

– Простите, но…

– Ничего, ничего, я привыкла.

– Он…

– Замечательный человек и великий ученый.

– Да, конечно, но ему плохо, похоже,сердечный приступ.

Девица вскочила и понеслась в кабинет, ямедленно потащилась за ней. Да уж, я хотела поделикатней намекнуть ей, чтоСемен Кузьмич скончался, а вышло как в анекдоте, когда доктор, отправляясанитара сообщить родственникам о кончине Иванова, просит: «Ты тампоосторожней, ну не сразу все им на голову вываливай».

Санитар выходит в холл, видит толпу людей иговорит: «Так, все, кто хочет навестить своих, встаньте слева. А вы, Ивановы,куда прете, вам теперь туда не надо. Ждите справа, я вам сейчас деликатнообъясню, что случилось!..»

Из кабинета донесся вопль. Я вернулась накухню, налила в стакан воды и пошла отпаивать вдову. Да, похоже, мне придетсятут задержаться. Не бросать же бедняжку в такой ужасной ситуации одну. Надо же,оказывается, этот старик ее муж, ну и ну, да у них разница в возрасте летпятьдесят!

Когда я вновь вошла в кабинет, девицапрекратила визжать и неожиданно тихо сказала:

– Это не он!

Я подскочила.

– Как не он! В кресле не ваш муж? А кто?

– Нет, там Семен Кузьмич, –прошептала она.

Я протянула ей стакан воды:

– Выпейте и позвоните в «Скорую помощь»,вдруг ему еще можно помочь!

Честно говоря, то, что профессор мертв, былопонятно сразу, но вызвать медицину все равно надо.

– Это не он, – повторила«профессорша», – не Веня, не Веня, не Веня…

Понимая, что у нее начинается истерика, ятолкнула ее на диван, сунула ей в руки стакан и попыталась привести в чувство.

– Конечно, не Веня.

– Вы верите, да? – Хозяйка поднялана меня голубые глаза.

Я увидела на маленьком столике трубкурадиотелефона, без спроса схватила ее и, набирая «03», ответила:

– Естественно, сколько лет вашему Вене?

– Двадцать пять.

– А в кресле сидит совсем пожилой, дажестарый человек, это не Веня, а Семен Кузьмич.

Девица одним махом осушила стакан и сталаслушать, как я объясняюсь с диспетчером. И только когда трубка снова вернуласьна столик, хозяйка ожила.

– Это не Веня убил!

– Кого? – вздрогнула я. В комнате,несмотря на горячие батареи, было прохладно.

– Семена Кузьмича.