Атаманский клад - Юрий Милютин Страница 46

— Слышишиь, гусь, я доложу Слонку обо всем. И Хозяину скажу, — крикнул Крохаль, когда валютчик отмахал приличное расстояние. — Можешь мне поверить.

— Не стоило говорить, — отмахнулся тот.

Заняв свое место, Коца попытался взять себя в руки, чтобы не отпугивать клиентов бешеными глазами, но сделать это ему не удавалось. Половина потенциальных сдатчиков золота, валюты и прочего, проскользнула вовнутрь базара, пугливо оглядываясь. Он уже начал жалеть, что решил возвратиться на рынок, сидел бы сейчас в квартире, гонял бы чаи, пока любовница на работе, а дочка в школе. Бабки есть, немалые. Пришел бы урочный час, подогнали бы легковую машину прямо к дому, и поехали бы они с Микки Маусом ловить удачу голыми руками. Глядишь, да задержалось бы чего-нибудь между растопыренными пальцами, а тут приходится проводить разборки с неполноценными выродками, да еще Слонок не подпирал. Потом надо наведаться к Хозяину, иначе проститутки из шестерок успеют нагородить такого, что не рад будешь своему появлению в этом злачном месте. Это их работа, за которую они получают бабки.

Коцу за подобными мыслями, заставляющими невольно подергивать то левой щекой, то правой бровью, застали два кавказца среднего роста. Оба были одеты в длинные черные пальто с разрезами сзади, в черные высокие шапки из норкового меха. Белели из-под поднятых воротников теплые вязаные шарфы. Валютчик фыркнул, что и говорить, умеют кавказцы приспосабливаться к веяниям моды. Впрочем, чем умнее нация, тем проще она одевается, к примеру, в потертые джинсы. Была и еще одна нестандартная странность, кавказцы чаще встречаются или выше среднего роста, или почти пигмеи со скалистых хребтов. Зато принадлежность к месту рождения всегда на виду, хотя ушли в прошлое черкески с газырями, с тонкими наборными поясами из кожи, с кинжалами на них. На их место пришли нелепые фуражки — аэродромы и вот такие высокие шапки — папахи. Обязательно из дорогого меха.

Кавказцы некоторое время внимательно присматривались к валютчику, окидывая его глазами, полными собственной гордости с крутой недоступностью. Тот в конце концов не выдержал, взялся раскручиваться боком к ним.

— Послушай, меняла, ты все берешь? — решился на вопрос один из кавказцев.

Коца, не успел тот произнести первые фразы, резко повернул к ним голову, это были чеченцы. На их родине шла ожесточенная война, множество беженцев, в том числе из коренных жителей, перекатывалось ежедневно через город, оставляя на рынке немерянные ценности, состоящие из золотых изделий, серебряных царских монет, ковров и прочего. Попадались узкогорлые кувшины, ножны, обделанные накладным серебром с настоящими старинными кинжалами, вложенными в них, наборные пояса. Война заставляла выносить из домов последнее.

— А что вы хотите предложить? — ответил валютчик вопросом на вопрос.

— У нас камешки, — ухмыльнулся второй чеченец нагловато.

— Показывайте, чего стесняться.

— Прямо здесь?

— Давайте отойдем к стене магазина, — пожал Коца плечами. — Если что-то серьезное, то можно за угол палатки, чтобы глаз меньше таращилось.

— Они у нас черные, — оба клиента, в ожидании ответной реакции, разом насторожились. — Ты в них разбираешься?

— Черные брилики? — переспросил Коца. — Встречались, правда, не часто.

— Будешь смотреть?

— Обязательно, идите сюда.

Валютчик снял табличку, отошел к углу палатки, стоящей задом к магазину. Чеченцы тронулись за ним, один из них, оглянувшись вокруг, вытащил небольшую коробочку из-под дешевых сережек, чуть сдвинул футляр. Внутри коробочки переливались как бы осколки черного стекла, или мельчайшие крошки от антрацитного угля. Они в свете зимнего солнца брызгали резкими синевато-красными искрами, создавая впечатление игрушечного фейерверка. Коце такую картину пришлось наблюдать второй раз в жизни. Впервые он увидел черные бриллианты в руках у Пулипера, перехватившего их у Микки Мауса, который сам несколько этих крупинок с острыми гранями выкупил у Каталы. Тот потом жаловался, что ингуши, продавшие камешки, при расчете кинули его на пару кристаллов. Они спичкой задвинули брилики за отклеенный отворот на углу картонки, и показали пустую коробку.

— Играют неплохо, можно один вытащить? — прищурился Коца на камешки.

— Это настоящие, — сказал со знанием дела чеченец, предложивший добро. — Если сторгуемся, будешь разглядывать их хоть всю жизнь.

— Тогда какой у них вес и по сколько вы хотите продать?

— Разве ты слепой? Определяй, — подал голос кавказец, стоявший рядом с товарищем. Добавил, не переставая присматриваться к валютчику. — И оценивай, ты стоишь здесь.

— Я могу назвать стоимость камешков только после их проверки на подлинность, — не остался в долгу Коца, переводя на говорившего пристальный взгляд. — Искусственных бриллиантов сюда приносят достаточно, цирконов, фианитов, и таких черненьких, какие у вас. Когда изучим, тогда и начнем настоящий торг.

— А как ты будешь их проверять? Для этого нужна специальная аппаратура, — ухмыльнулся собеседник. — Она у тебя есть?

— Найдем, если придем к общему знаменателю.

— Ищи, мы подождем, — сверкнул зрачками первый чеченец, закрывая коробочку.

— А сейчас посмотреть нельзя? — меняла начал заводиться. — Навскидку.

— Навскидку бьют только уток, — схохмил товарищ владельца коробочки. Посерьезнел. — Мы поняли, что ты не прочь их купить и стараешься разобраться в таких вещах, но вопрос у нас будет другой. Если договоримся, в накладе, не останешься.

— Так вы не продаете? — откачнулся Коца назад. — Тогда для чего устраивать цирк?

— Слушай, не кричи так громко, я уже сказал, что мы пришли по другому вопросу.

— По какому, товарищ? Что у вас за азиатские постоянно номера?

— А ты не азиат? Триста лет под игом, — подключился владелец камней. — Сначала успокойся, тебя уже колотит.

— Когда подъезжает по десятку на день идиотов с претензиями на твою свободу действий, то недолго одного из них и замочить, — согласился валютчик, с трудом заставляя себя сдержаться. — Выкладывайте свои проблемы, да я пойду работать. День сегодня… суматошный.

— Проблемы уже возникли, но о них потом, — холодно отреагировал хозяин добра на диалог. — К тебе камешки часто подносят?

— А какая вам до этого нужда? — снова опешил Коца от наглости.

— Пока просто интересуемся, — как бы нехотя пожал плечами собеседник. — Мы могли бы за них неплохо заплатить, а ты хорошо заработать.

— Перекупщики у нас есть свои, — внутренне подобрался Коца, чувствуя, что начинает догадываться, кого представляют подвалившие чеченцы. — Работа менялы простая: купил — продал, сколько удалось наварить — то все наше. Лишь бы бабки крутились.

— Мы об этом в курсе. Но ты не ответил на вопрос, как часто на базар приносят камешки?

— И кто из таких клиентов чаще, и где они живут, — не удержался Коца от презрительной ухмылки. Он ничего не мог с собой поделать, потому что раздражался от одного вида кавазцев, стоящих перед ним, прущих камнепадом только вперед. “Ха-ачу Ларису Ивановну!”. В голове в то же время закрутился совет пожилого еврея разыграть из себя простачка. В данном случае, наказ подходил как нельзя кстати. — На такие вопросы, парни, ответ один: когда вольетесь в бригаду валютчиков, тогда узнаете все. Я бы посоветовал вам обратиться к нашему начальству, а ко мне камешки приносили всего пару раз, но я так толком и не понял, настоящие они, или нет.