Атаманский клад - Юрий Милютин Страница 45

На рынок Коца вышел на второй день после посещения Пулипера, скупщика ценностей. Он, уходя ближе к обеду от любовницы, положил перед ней пятьдесят долларов, намекнув, что половину она вольна истратить на себя, остальное отдает на продукты. Молодая женщина потянулась через стол для долгого поцелуя, она, как и большинство бывших совков, не представляла, с какого бока подлезать под этот долбанный начальный капитализм без выплат годами зарплат, зато с ценами, растущими буквально на все как. Коца, обеспечив себе надежный тыл, выскочил за дверь, в кармане позвякивал запасной ключ от квартиры. Тревога за полученную от пожилого еврея толстую пачку баксов, спрятанную под обшивку матраца на старенькой кровати, незаметно улетучилась. Он понимал, что без разборки на рынке не обойдется, поэтому прихватил с собой кроме ножа газовый пистолет. Потом сама обстановка подскажет нужный выход.

Полуденное зимнее солнце обливало холодными лучами золотые купола ростовского собора, копии московского собора Христу Спасителю. Коца, устроившись на своем месте, осмотрелся вокруг, пока ничего настораживающего не наблюдалось. Шестерки Слонка под началом Скирдача не маячили на виду, не проходил и Хозяин. Беседу с ним Коца решил отложить на потом, когда разберется с отморозками сам. Поправив на груди табличку, валютчик принялся за обычную работу, простреливая пространство вокруг взглядами, брошенными мельком. Он так увлекся покупкой украинских хохлобаксов у очередного клиента, что не усмотрел, как сзади пристроился грузноватый высокий Крохаль, второй заместитель Слонка по общим вопросам.

— Привет, Коца, ты где пропадал? — забасил он глуховатым голосом. — Тут про тебя спрашивали

— Кому это я понадобился? — повернулся валютчик к Крохалю, пряча деньги в сумку.

— Хозяин, например, еще кое-какие личности.

— Я к Хозяину попозже зайду сам, а кое-какие личности меня не интересуют.

— Они так не думают.

Коца заметил в этот момент Скопу, следившего за ним во время сделки с мужиком, тот стоял в окружении товарищей с нагловатой усмешкой на губах. На лицах последних тоже не отражалось положительных эмоций. Недавний эпизод под переходным мостом, а до него разборка со Скирдачом, показали, что валютчик не считает их за людей. Коца и не думал скрывать своих чувств, для него все они были продажными шкурами, работающими на хозяев доносами с предательствами

— А ну, отойди-ка в сторонку, — отпихнул он мешковатого Крохаля.

— Ты бы поспокойней, — заместитель Скирдача, опомнившись, сунулся было ему навстречу.

— Пош-шел на хер, я сказал, — валютчик, выдернув из внутреннего кармана пальто газовую пушку, воткнул ее стволом в переносицу недотепы. Тот отпрянул ко входу в магазин.

Коца, забросив за спину сумку с деньгами, шагнул к Скопе с твердым намерением повышибать тому зубы. Молодой мужчина оказался гибким, заставив валютчика несколько раз поработать кулаками вскользь. Тогда Коца изменил тактику, показав, что хочет ногой вломить в живот противнику, раскрутил корпус и другой ногой въехал тому в насмешливые губы. Потом удары ботинками и кулаками посыпались на беспредельщика как из бездонного мешка. Валютчик, отшвырнув смятого Скопу к стене магазина, сделал подсечку. Лишь после того, как отморозок оказался на проссатом алкашами снегу, его соратники зашевелились, оголтелой кучкой они попытались сбить распалившегося менялу на землю. Снег, притоптанный множеством народа, успел покрыться коркой наледи. Коца старался не опираться на ноги, заворачивая носки ботинок вовнутрь, чтобы подошвы не скользили, а тяжесть тела переносить в удар. Вскоре группа из нескольких шестерок, поняв, что ловить нечего, разбежалась в разные стороны. Крохаль никак не мог дожевать родные сопли возле входа в магазин. Между тем валютчик, раззадоренный дракой, разглядел в толпе нападающих молодого, который выстрелил в него, когда он поднимался из тоннеля по лестнице. Новая волна бешенства заполнила его грудь, догнав в несколько прыжков паршивца, он придавил его к земле.

— Ты, сука, стрелял? — зарычал он ему в лицо, оскалив зубы.

— Нет-нет…, я нечаянно, — забился тот в железных объятиях менялы. — У меня были холостые патроны.

— У меня сейчас тоже, целая обойма… — Коца свернул отморозку скулу, вкладывая в кулак всю силу. — Лови, продажная твоя морда, не зевай…

Он мочил беспредельщика до тех пор, пока тот не перестал цепляться за кисти его рук, затем огляделся вокруг. Бесконечные толпы народа лишь на минуты замедлили движение, стараясь поскорее проскочить место, щекочущее нервы. Шестерки Скирдача во главе с Крохалем стояли в отдалении, молча дожидаясь развязки, они понимали, что Коца из диких гусей, что он бешеный, ему заколотить в снег кого-то из них как два пальца обоссать. Он при себе носил, к тому же, средства самообороны, невольно заставляющие поджимать хвосты. Валютчик, схватив за шиворот молодого отморозка, приподнял его голову, постриженную налысо, над дорогой, размахнулся, чтобы поставить в разборке жирную точку.

— Я стрелял не в тебя. Клянусь, — запричитал пацан, опустив покатые плечи, — Я поднял ствол и пальнул в воздух.

— А пуля — дура сама пролетела мимо моего уха. Так получается? — валютчик с трудом сдерживал ярость.

— Нет, она ушла в сторону. Клянусь, я не хотел тебе плохого…

Коца, всмотревшись в лицо шестерки, искаженное страхом, с силой оттолкнул его от себя, он знал, что вот такие пацаны, не пробовавшие на вкус солоноватой крови, как своей, так и чужой, способны с необыкновенной легкостью отправить на тот свет. Они никогда не поймут содеянного до конца, потому что не ведают, что творят.

— Безмозглая тварь, моли бога, что догадался поначалу крикнуть, а потом только выстрелить, — валютчик пнул ногой покорную фигуру. — Получилось бы по другому, я бы рассматривал тот свет уже без микроскопа. А если бы остался жив, заставил бы это делать тебя.

— Я понял, я больше не буду…, - пролепетал пацан, измазанный собственной кровью. Его сообщники, стоявшие в отдалении, как по команде расслабились. — Прости, брат.

— Молочный поросенок тебе брат, — уже уходя, бросил Коца не оборачиваясь.

Из группы отморозков послышался боязливый возглас:

— Замочить бы козла вонючего, да за него сам Хозяин.

— Завсегда к вашим услугам, — приостановился было Коца. Рассмотрев шестерок, ужавшихся под его взором, скривил презрительно губы. — Подонок он потому и подонок, что не способен подняться на поверхность.