Пока муж в командировке - Карина Тихонова Страница 46

– Кать, все поправимо! Пройдет немного времени, станешь краше прежнего.

Мы немного помолчали. Потом я начала разбирать сумку.

– Кать, смотри, что я принесла. Это свежевыжатый яблочный сок. Выпей побыстрей, его долго не хранят.

Я поставила на тумбочку литровую пластиковую бутыль из-под минералки.

– Ничего себе! – выразила недовольство Катька. – Куда мне столько?

– А ты угости соседок, – ответила я, выкладывая содержимое сумки на тумбочку. – Вот смотри. Это сырники, еще теплые. Со свежим соком самое оно. Это вареная куриная грудка. Здесь помидоры, огурчики. Вот хлеб, твой любимый, «Бородинский». Вот соль, смотри не просыпь. Ну и шоколадка. Не знаю, можно тебе сладкое или нет, просто помню, что ты любишь «Аленку».

Катерина молча наблюдала за моими манипуляциями. Мне показалось, она мрачнеет на глазах.

– Понатащила! Кому столько? Мы вчетвером не съедим!

Это был откровенный беспричинный наезд из-за дурного настроения. Неделю назад я бы сникла от этих слов, как цветочек под холодным ливнем. Но между той пугливой драной кошкой, какой я была раньше, и нынешней самостоятельной женщиной пролегла целая пропасть. Поэтому я не стала комплексовать и спокойно ответила:

– А вы постарайтесь.

Катерина фыркнула. Я вздохнула, запасаясь терпением, и спросила, неужели она мне не рада?

– Рада? – Катерина, пристально посмотрев на меня с удивлением, добавила: – Ты стала какая-то другая.

– Приятно слышать.

– Что тут приятного? Может, я хотела сказать, что ты изменилась к худшему!

– Я же знаю, что это неправда, – спокойно ответила я. – Выходит, ты мне просто завидуешь. Попалась?

И я рассмеялась. Представить Катерину в припадке зависти просто невозможно. Подруга живет по принципу «хочешь – добейся» и всегда достигает любой поставленной цели.

– Попалась, – признала Катька. Ее губы наконец тронула слабая улыбка. – Прости меня, Машка. Что-то я становлюсь раздражительной.

– Все выздоравливающие становятся раздражительными, – успокоила я подругу. – Серьезно. Прочитала в каком-то околонаучном издании.

– Господи, что за муть ты читаешь!

Я снова рассмеялась. Катерина похожа на маленького домашнего ежика. Сначала исколет своими иголками, потом начинает проситься на ручки.

– Проголодалась? – спросила я. – Будешь сырники?

– Спрашиваешь!

Я налила сок в кружку, стоявшую на тумбочке. Достала из контейнера живые, дышащие теплом румяные кругляши. Подержала их в руках, осмотрелась вокруг. Вот досада, забыла тарелку.

Я подала Катерине стопку бумажных салфеток. Подруга буквально выхватила у меня из рук сырник, откусила половину и застонала от наслаждения.

Катерина запихала за щеку остатки сырника, запила соком. Откинулась на подушку, блаженно закрыла глаза.

– Балдеешь? – спросила я.

– Балдею. Ну, давай рассказывай.

– Что рассказывать?

– Все! С чего ты так цветешь и пахнешь?

– Цвету? – удивилась я.

– Цветешь, цветешь.

Я потерла кончик носа. Признаваться, не признаваться? Рассказать Катьке, какую прекрасную я нашла себе работу, или не стоит ее волновать?

Катерина взяла меня за руку.

– Отомри, подруга! Отвечай на вопрос…

Она не договорила. Медленно перевернула мою ладонь, осмотрела жесткие бугорки мозолей. Я вырвала руку и покраснела. Катерина снова откинулась на подушку и уставилась в потолок.

– Ничего себе! – сказала она. – Вот что значит мозолистая рука пролетариата! Колись! Что это значит?

– Кать, ты только не ругайся. Я на работу устроилась.

– На какую работу? Улицы подметаешь? Или на заводе слесаришь?

Я не удержалась и фыркнула.

– Между прочим, ты угадала. Подметаю.

– Кончай хохмить, я серьезно! – вспылила Катька.

– Я тоже! Серьезней не бывает!

Рассказать Катерине всю свою одиссею? Нет, не стоит. Она с ума сойдет от страха за меня, поэтому я рассмеялась и сказала:

– Да ладно! Я смотрю, ты вообще шуток не понимаешь! Представь: я и вдруг с метлой! Это возможно?

– А почему ладони в мозолях? – тут же поймала меня в капкан подруга.

– Затеяла дома генеральную уборку. Представляешь, стукнул бзик! Мебель передвигала!

– Сама?! – Катерина покрутила пальцем у виска. – Вообще рехнулась. Как Мартовский заяц.

– И не говори, – поддержала я. – Зато теперь дома такая чистота! Зайти приятно!

Катька посверлила меня недоверчивым взглядом.

– Да у тебя и раньше не казарма была.

– Сейчас гораздо лучше, – заверила я. – Поправишься – оценишь.

Катерина оттаяла:

– Ну ладно. А я боялась, что ты снова вляпалась в какое-нибудь дерьмо. У тебя просто редкое умение! Ни у кого больше так не получается!

– Ты же знаешь: добрая свинья завсегда свою лужу сыщет, – заметила я примирительно. – Ладно, Кать, не ругайся. Лучше скажи – как ты себя чувствуешь?

– Лучше всех! А то сама не видишь!

Я промолчала. Действительно, глупый вопрос. Как может себя чувствовать человек, находящийся в больнице с пневмонией?

– Что тебе принести?

Катерина поразмыслила.

– Принеси что-нибудь почитать. Детектив какой-нибудь. – Катька подумала еще немного и попросила: – Зайди ко мне домой. Проверь, там все в порядке?

– Хорошо, только не волнуйся, Катюш.

– Ну, тогда все.

– Аудиенция окончена? – уточнила я.

Катерина засмеялась, сжала мою ладонь.

– Прости, Маша. Я очень рада тебя видеть. Просто устала. Спать хочется. Не обидишься? Ладно. Когда снова придешь?

– Да завтра и приду. Или ты не хочешь видеть меня так часто?

– Дурочка!

Я поцеловала Катерину, встала с кровати и попрощалась с остальными женщинами.

До Катиного дома я добралась без приключений. Открыла замки, вошла в прихожую, осмотрелась вокруг.

Да, следы беспорядка мы оставили знатные. В тот день, когда Катьку забрали в больницу, шел сильный дождь. Врачиха, естественно, не разувалась, и вот вам – грязные следы в коридоре и комнате! Нужно наводить порядок.

Я разделась и уже привычно взялась за дело.

Для начала уберу спальню. До этой комнаты у меня постоянно руки не доходят.

Не успела я войти в полутемную комнату, как на меня обрушилось что-то большое и мягкое. Я взвизгнула от неожиданности, изо всех сил заработала руками, пытаясь отбиться. Отбиться удалось легко. Я отбежала в сторону и остановилась, тяжело дыша.