Аферистка - Кристина Грэн Страница 43

— Мы остановились на вашем агентстве, потому что федеральному секретарю нравятся ваши достижения в рекламе. Однако политическая партия — это, конечно, не марка сигарет.

О Боже, что я такое несу?! Неужели он воспринимает мои слова всерьез? Клара достала несколько рекламных брошюрок партии и велела мне читать их перед сном, и теперь я была в состоянии ответить на вопросы о политических целях и задачах партии, задай мне их Клейн. Я знала о том, что думал федеральный секретарь, чего он хотел и о чем мечтал. Я была его тенью, доверенным лицом, правой рукой. Я была Гретой Майер. И я справлялась со своей задачей. Обманывать людей не составляет большого труда.

— Нам необходим свежий подход. Усталый избиратель нуждается в свежей современной мультимедийной политике, — сказал Клейн, когда нам подали основное блюдо. Ему — цыпленка-гриль, мне — оссо букко. Я с омерзением запивала пищу минеральной водой, мечтая о бутылочке брунелло.

— Да, вы правы. Все должно быть свежим.

Клара не одобрила бы подобное замечание. Владелец рекламного агентства удивленно посмотрел на меня. Должно быть, задался вопросом, кто я — идиотка или скользкая дамочка, с которой надо держать ухо востро? В конце концов он, по-видимому, решил проверить меня и справился, часто ли я обедаю здесь.

Никто не здоровался со мной в этом ресторанчике, и официанты не обращались ко мне на ты. Я тоже заметила это, дорогой мой.

— Нет, я здесь всего лишь второй раз. Чаще всего я обедаю в буфете и тем самым приучаю себя к умеренности в еде. Понимаете, у меня слишком хороший аппетит, и приходится волей-неволей следить за весом и фигурой.

— У вас превосходная фигура, — возразил Клейн. — Насколько я могу судить.

О настоящей Грете Майер, которая сейчас на сносях, он, пожалуй, не мог бы сказать такого.

— Но мой шеф часто захаживает в этот ресторан — солидные люди не любят питаться в буфетах. Им не нравится входить в слишком близкий контакт с народом.

Мы улыбнулись.

— А какой характер у вашего шефа, федерального секретаря?

— Он очень милый. Его настроение обычно зависит от того, что написано в утренних газетах. А если говорить серьезно, то он в восторге от вашей рекламной продукции и с нетерпением ждет предложений по проведению предвыборной кампании. Идея привлечь вас к участию в конкурсе принадлежит ему, господин Клейн. Я всего лишь посредник.

— Лучшего посредника он не смог бы найти.

Мы пили кофе, и он осыпал меня комплиментами. Клара советовала мне не открывать все карты во время первой встречи, и я старалась следовать ее совету. Бросая на меня многозначительные взгляды и время от времени отпуская плоские шуточки, Клейн пытался расспросить меня о том, как руководство партии представляет себе предвыборную кампанию и сколько средств отпущено на рекламу. Мои ответы на эти вопросы явно заинтриговали его.

В два часа мне позвонила Клара и, выдавая себя за секретаршу федерального секретаря, сообщила, что меня срочно вызывает шеф. Она говорила так громко, что Хаген Клейн мог хорошо слышать ее. Пока я разговаривала, он попросил подать нам счет и расплатился. Очень любезно с его стороны, и я, улыбнувшись, поблагодарила его.

Прощаясь, я дала Клейну номер своего мобильного телефона, по которому он мог связаться со мной в любое время. Я сказала, что редко бываю в офисе. Мы договорились встретиться на следующей неделе в его агентстве. Он хотел представить мне своих сотрудников и обсудить содержание пробного рекламного ролика партии.

— Au revoir, — сказал Хаген Клейн, пожимая мне руку так вяло, словно уже исчерпал все свои креативные силы.

Я поспешно направилась к выходу. На крыльце офисного здания обернулась и увидела, как Клейн садится в свою машину. Я вошла в здание, и вахтер приветствовал меня как старую знакомую. Все шло слишком гладко, и это вызывало у меня беспокойство. Я не верила в гениальный план Клары, хотя первый акт прошел как по маслу.

— А что, если он все же позвонит в главный офис партии? — спросила я Клару, вернувшись в гостиницу, но напарница заверила меня, что Клейн не сделает этого. А даже если подобное произойдет, ему там не скажут ничего конкретного.

— Или ты думаешь, что ему сообщат о положении Греты Майер и о том, что она лежит на сохранении беременности в клинике?

Синяк уже сошел с лица Клары, но она продолжала носить очки с темными стеклами, по крайней мере надевала их, выходя на улицу. Мы гуляли по набережной Рейна, и я во всех подробностях рассказывала ей о своей встрече с Хагеном Клейном. Я надеялась, что Клара похвалит меня, но вместо этого она отчитала меня за мои легкомысленные насмешливые замечания.

— Ты недооцениваешь его, и здесь твоя главная ошибка. Этот человек ворочает миллионами. Если бы он был идиотом, то не достиг бы таких успехов в бизнесе. Среди капиталистов нет остряков, и ты не должна шутить с ними. Следует играть на честолюбии Клейна, на его тщеславии. Он хочет во что бы то ни стало получить этот заказ, хочет любой ценой одержать верх над своими конкурентами. Зная об этом, ты можешь поймать его на свою удочку.

Порой Клара действует мне на нервы.

— Шестнадцать лет ты не вмешивалась в мою жизнь, а теперь слишком назойливо пытаешься учить меня, Клара.

Сняв очки, она прищурилась от бившего в глаза яркого солнца.

— Я была не Кларой, а Клер, это совсем другая роль. Теперь мы партнеры по бизнесу, и наш проект не должен завершиться неудачей. Кроме того, мне нужны деньги.

Клара говорила, подняв лицо к небу.

— Чтобы финансировать революцию?

Клара показала на стоявшего у кромки воды рыбака:

— Как думаешь, почему он стоит здесь часами, глядя на поплавок? Потому что он во что-то верит, Фея. Я полагаю, не стоит отрицать то, что кажется тебе утопией.

— Не утопией, а идеей, потерпевшей полное поражение, Клара.

— Идеи не терпят поражений. К тому же прямо сейчас, у нас на глазах, он вынимает из воды рыбу, ты видишь?

Это была не рыба, а рыбка. Даже издали она выглядела жалкой и несъедобной.

— Неужели ты могла бы съесть это?!

Клара рассмеялась и пошла дальше, увлекая меня за собой.

— Ты неисправима, Фея. И всегда была страшно прожорливой. В младенчестве ты начинала громко кричать, когда у тебя отнимали бутылочку с питанием. Ты устроила Беатрисе настоящий ад, неудивительно, что она сбежала.

Был прекрасный теплый день, и Клара своими накрашенными красным лаком ногтями разрывала мои едва зажившие раны. Одно из тех мероприятий, которые она любит проводить. А Вондрашек сейчас лежит в дешевом гробу. Когда я шла в новую школу, Клара всегда отказывалась провожать меня. По ее словам, человек сам должен был прокладывать себе путь в жизни и пробиваться в одиночку. Только тогда у него есть шансы стать сильным.

— Это отец сказал тебе, что я виновата в бегстве мамы, или это твоя интерпретация нашей семейной драмы?