Бриллиантовый пепел, или В моем конце мое начало - Карина Тихонова Страница 42

И Федька, не таясь, пристроился за машиной альфонса. Тому, похоже, на все наплевать, кроме своей девки. Впечатлительный мерзавчик, оказывается…

На этот раз ехали долго. Немного постояли в пробке, немного проплелись в потоке машин со скоростью три километра в час. Тоска какая! Столько мучений ради жалких ста баксов!

Наконец подъехали к новому дому, построенному совсем недавно. Недалеко от него альфонс остановился, но из машины не вышел. Федька насторожился и зашарил взглядом по окрестностям. Куда бы спрятаться так, чтоб не потерять альфонса из виду! Этот дом Федька хорошо знал. И в доме жили люди, которые знают Федьку. Встречаться сейчас с ними совершенно ни к чему.

Наконец Федька сообразил, что делать. Если поставить машину в арку старого длинного дома напротив, можно пронаблюдать за альфонсом издали. Или даже выйти из машины и спрятаться в беседке, стоящей недалеко от серой «девятки».

Так и сделал. Приткнул «Фольксваген» в арку, вышел из машины и неторопливо побрел к беседке, наблюдая за альфонсом краем скошенного глаза.

Альфонс по сторонам ни разу не взглянул. Сидит в машине, оперевшись локтем на край открытого окна, курит… Ждет, значит.

Федька дошел до беседки и сразу плюхнулся на скамейку, тянувшуюся вдоль боковой перегородки. Пригнулся и уложил подбородок на мокрое дерево невысокой стенки. Сидеть так было неудобно, зато машина альфонса просматривалась прекрасно, а самого Федьку, вернее его голову, почти не видно. Придется потерпеть. Только бы не принесла нелегкая его знакомых.

И сразу же, подтверждая все существующие законы подлости, раскрылась дверь подъезда нового дома, и по ступенькам сбежал этот самый знакомый. Черт бы его побрал!

Федька улегся на скамейку, спрятав голову. Нужно подождать пару минут. Интересно, почему бутерброд всегда падает маслом вниз?

Выждал немного и осторожно, как из окопа, выглянул наружу. Пусто. Интересно, куда он успел деться? Место открытое, просматривается хорошо…

Взглянул в сторону альфонса и замер. Человек, от которого он прятался, подошел к машине и уселся рядом с мерзавчиком.

Не может быть!

Федька снова улегся на скамейку, тяжело дыша. Не фига себе ситуация прорисовывается! Выходит, они знакомы? Вернее, они заодно?! Фантастика!

Так и пролежал на скамейке, иногда рискуя приподнимать голову и бросать короткий вороватый взгляд в сторону серой «девятки». Двое, сидевшие в ней, разговаривали долго, почти час. «Вот это, я понимаю, совещание», — думал Федька в очередной раз выглядывая наружу и убеждаясь, что разговор продолжается. Сестрица в осадок выпадет!

Наконец услышал, как хлопнула дверца машины. Выждал две минуты и поднял голову. Увидел, как знакомая фигура медленно удаляется в сторону подъезда. Заурчал мотор тем неповторимым хлябающим звуком, какой издают машины отечественного разлива, и «девятка» начала разворачиваться. Знакомый обернулся и коротко махнул водителю рукой.

Тот мигнул фарами в ответ и выкатил на трассу. Знакомый человек в задумчивости постоял на месте, провожая машину глазами. Затем он опустил взгляд под ноги и поддел носком ботинка железную банку из-под пива, валявшуюся на земле. Банка откатилась в сторону с легким металлическим стуком. Человек сделал шаг следом и наступил на нее. Банка с хрустом расплющилась, и знакомый почему-то рассмеялся. После чего поднялся по ступенькам к двери, открыл ее и скрылся из глаз.

Федька вскочил со скамейки. Куртка промокла от долгого лежания на влажном дереве, но ему сейчас было не до того. С неожиданной для его комплекции скоростью он преодолел расстояние между беседкой и своей машиной, плюхнулся на сиденье и еще минуту пытался отдышаться. Серая «девятка» успела скрыться из виду, но она его больше не интересовала.

Задание выполнено. Пора получать деньги.

* * *

— Сережа, Аля в больнице, — сказала мужу Екатерина Дмитриевна, положив телефонную трубку.

— Кто-кто? — не понял Сергей Владимирович.

— Альбина!

— Что с ней? — равнодушно спросил муж и продолжил упаковывать чемодан. Эту процедуру он всегда выполнял сам.

— Женя говорит — инфаркт. Может, съездим к ней?

— Какой смысл? Если у нее инфаркт, посетителей не допустят.

— Да, верно, — пробормотала Екатерина Дмитриевна.

— Знаешь, что было бы неплохо сделать? — небрежно подсказал муж.

Екатерина Дмитриевна быстро повернулась к нему.

— Позвони старухе, — сказал муж, не глядя на нее. — Передай новость. И вообще… наведи мосты. Зря мы тогда дверью хлопнули. Нужно держать руку на пульсе. Понимаешь?

— Понимаю, — медленно ответила жена.

— Ну, вот и умница. Потом, когда разрешат посещения, позвони старухе еще раз, предложи навестить болящую… Вместе… Понимаешь?

— Понимаю, — повторила Екатерина Дмитриевна и слегка прищурилась.

— Сережа, а ты уверен, что тебе нужно ехать?

— Уверен, — ответил муж коротко.

— В конце концов, даже если это правда, и она его… убила. Есть же срок давности! И потом, два раза за одно и то же преступление не судят.

— Катя!

Сергей Владимирович взял жену за руку и усадил на кровать.

— Я хочу знать все! Абсолютно все! Чем больше мы промоем песка, тем больше намоем золота… Не найдем то, что ищем, в одном месте, найдем в другом. И еще мне очень интересно, что произошло с драгоценностями Радковского. А поговорить с сыном Жана Девиллье просто необходимо. Я уверен, что он про старуху много чего интересного знает. Возможно, знает, но доказать не может. А я смогу. В общем, ехать нужно. Капитал у бабки такой, что мороз по коже… И что, все оставить этому смазливому сопляку?

— Ты прав, — сдалась Екатерина Дмитриевна, как сдавалась всегда. Поднялась с кровати, подошла к двери и спросила, не оборачиваясь:

— Сережа, я никогда у тебя не спрашивала, но сейчас спрошу. Ты едешь…

Она помедлила.

— …один?

Сергей Владимирович вскинул глаза на жену и ответил ей не менее твердым голосом:

— Один, Катя. Все позади.

— Слава богу, — сказала жена и вышла из комнаты.

Сергей Владимирович попытался было сложить рубашку так, чтобы она не слишком помялась в чемодане, но вдруг бросил ее на кровать и отошел к окну. Отодвинул занавеску и оперся обеими руками на подоконник. Его благообразное лицо с правильными, можно даже сказать, красивыми чертами, внезапно постарело, и кожа, минуту назад твердо натянутая, опустилась вниз. От этой внезапной метаморфозы лицо Сергея Владимировича стало напоминать маску трагедии с плачущими уголками губ.

Он думал… Впрочем, прошу прощения. Как можно сказать, о чем думает государственный чиновник не самого высокого, но и не маленького ранга, исчисляющий свой рабочий стаж несколькими десятками лет? Чиновник, переживший и пересидевший развитой социализм, перестройку, реставрацию и пятерых начальников? Чиновник, добившийся того, что его подпись стала оцениваться немалой суммой в твердой валюте?